— Нет, Диана не дома. Диана уехала. И я спрашиваю тебя, куда, — с каждым словом все больше и больше Генрих выходил из себя.
— Но Дидишка не поставила меня в известность, только пообещала, что ты спрашивать ни о чем не будешь!
— Ее зовут Диана! — прикрикнул Генрих и понял, что его предусмотрительная жена не поставила в известность болтуна Николаса, посчитав, что он расколется как орех. А потом все же уточнил, — И как она аргументировала, почему жена уезжает в неизвестном направлении, а муж ничего не должен спрашивать?
— Диане известно о тебе и Наташе, — скривился Ник, а у Генриха на лбу оказались сразу обе брови.
— Мы говорим об одном и том же факте или разных, поправь меня при необходимости. Диане известно, что Наташа мой секретарь или что-то еще?
— Диане известно ВСЁ, — таинственно ответил Николас и выразительно повел глазами в сторону приемной.
— О, Боже, — Генрих устало прикрыл ладонью лицо и отрицательно покачал головой, — Интересно, это она сама додумалась, или ей подсказал кто знающий.
— Ты хочешь сказать, что между тобой и Наташей ничего нет? — распахнул глаза Николас.
— Я хочу сказать, что ты идиот, если поверил в обратное.
Ник хотел еще что-то спросить, то их диалог прервала возня в приемной. В матовом дверном стекле появился силуэт Наташи, преграждающей путь в кабинет, а следом раздался ее визгливый голос:
— Нет, мистер Истербрук не велел никого впускать! У него важные переговоры!
Генрих кивнул Николасу оставаться на месте, а сам быстро оказался рядом с дверью. Кровь начала проноситься по его венам с бешеной скоростью и набатом стучать в висках. Он резко распахнул двери и впился презрительным взглядом в маркиза Маскотта:
— О, Наташа, пожалуй, для маркиза я сделаю исключение, — зловеще изрек мужчина и сделал шаг по направлению к Иену, — Мы немного потолкуем по душам.
Еще один шаг, и его руки схватили блондина за грудки и одним рывком втащили в кабинет.
— Чай и кофе, предлагать не буду, думаю, они вам не пригодятся, — довольно изрекла Наташа и вернулась на свое рабочее место.
— Ш-ш-то происходит, граф? Уберите ваши руки! — возмутился Иен и изо всех оттолкнул от себя Истербрука. К такому приему Иен был совсем не готов, и не знал, как правильно на него реагировать.
Пальцы Генриха разжались, и маркиз полетел назад, досадливо ударяясь спиной о стену.
— Генрих! Что ты творишь! — подал голос Николас и подскочил на ноги, чтобы помочь другу, но Генрих даже не повел ухом в сторону своего шурина, все его внимание было сосредоточено на Иене.
На его белоснежной рубашке виднелись разводы от слез Дианы и едва заметный смазанный след ее помады. Увиденное Истербруку не понравилось совсем, но виду он не подал.
— Это я у тебя хочу спросить, что происходит. Зачем пожаловали, маркиз? — Генрих окинул Иена насмешливым взглядом и выжидательно скрестил руки на груди. Если Маскотт здесь, значит, Диана уехала одна.
Иен приосанился, поправил сбившийся пиджак и легким движением руки смахнул с него невидимые пылинки. Генрих с сардонической улыбкой наблюдал за его манипуляциями, это должно было деморализовать Иена, но он собрался с мыслями, приосанился и гордо вскинул голову, правда была на его стороне:
— Вы недостойный человек, граф Даор. В вас нет ничего святого, раз вы посмели довести до слез такого светлого человека, как ваша супруга! — строго отчеканил маркиз и одарил Генриха взглядом полным превосходства.
Генрих замер. Никто не имеет права указывать на его ошибки. Уж точно, не этот франт.
— Ключевое слово — «моя супруга», еще вопросы? — с трудом сдержался Генрих.
— Насколько я понял, бывшая супруга! — победоносно улыбнулся Иен.
Атмосфера накалялась, Николасу, наблюдавшему со стороны, даже стало жарко, и он немного расслабил узел галстука. Мужчины стояли друг напротив друга, и каждый пытался испепелить соперника ненавистным взглядом.
— Значит, вы поняли неправильно, маркиз, — твердо произнес Истербрук, — Благодарю вас за беспокойство, но наш с Дианой брачный союз крепок, как никогда, — с наглым видом заявил Генрих, он просто не мог поступить иначе, ему ужасно захотелось затушить огонь торжества во взгляде противника. И ему это удалось. Крылья носа Маскотта затрепетали, губы сжались в тонкую линию, и нижняя челюсть чуть выпятилась вперед. Он знал, что Истербрук злословит, но не имел возможности уличить его во лжи.
— Такой низкий, подлый человек, как вы, недостоин такой идеальной супруги, как Диана, — ненавистно выплюнул Иен, — И я пришел передавать вам вот это, — с этими словами его рука сжалась в кулак, и Иен медленно замахнулся, чтобы ударить Генриха в челюсть.