Бюсси беспрепятственно проделал часть пути от улицы Гран-Огюстен до улицы Сент-Антуан, но, когда он подъехал к улице Сент-Катрин, его настороженный, острый и приученный к темноте глаз различил во мраке у стены смутные очертания человеческих фигур, которые не заметил имевший основания быть настороже герцог Анжуйский. Не надо забывать и того, что даже поистине мужественный сердцем человек, чуя приближение опасности, испытывает возбуждение, и все его чувства и мозг напрягаются до предела.
Бюсси пересчитал черные тени на темной стене.
— Три, четыре, пять. Это еще без слуг, а слуги, наверное, засели где-нибудь поблизости и прибегут на подмогу по первому зову. Сдается мне, эти господа с должным почтением относятся к моей особе. Вот дьявол! Для одного человека дел тут выше головы. Так, так! Значит, благородный Сен-Люк меня не обманул, и, если он даже первый проткнет мне брюхо в драке, все равно я скажу ему: “Спасибо за предупреждение, приятель!”.
Рассуждая так сам с собою, Бюсси продолжал двигаться вперед: его правая рука спокойно лежала под плащом, а левой он расстегнул пряжку у плаща.
И тут Шомберг крикнул: “К оружию!”, его товарищи повторили этот клич, и все пятеро выскочили на дорогу перед Бюсси.
— А, вот оно что, господа, — раздался резкий, но спокойный голос Бюсси, — видно, нашего бедного Бюсси собираются заколоть. Так это он — тот дикий зверь, тот славный кабан, на которого вы собирались поохотиться? Что ж, прекрасно, господа, кабан еще распорет брюхо кое-кому из вас, клянусь вам в этом, а вы знаете, что я не бросаю слов на ветер.
— Пусть так! — ответил Шомберг. — И все же ты невежа, сеньор Бюсси д’Амбуаз. Ты разговариваешь с нами, пешими, восседая на коне.
При этих словах рука молодого человека, затянутая в белый атлас, выскользнула из-под плаща и блеснула в лунном свете, как серебряная молния. Бюсси не понял смысла этого жеста, хотя и почуял в нем угрозу. Поэтому он хотел было, по своему обычаю, ответить дерзостью на дерзость, но, вонзив шпоры в брюхо лошади, почувствовал, что она пошатнулась и словно осела под ним. Шомберг с ловкостью, проявленной в многочисленных поединках, которые он, несмотря на юные годы, уже имел на своем счету, метнул нож с широким клинком, более тяжелым, чем рукоятка, и это страшное оружие, перерезав один из суставов коня, застряло в ране, как топор в стволе дерева.
Бедное животное глухо заржало, дернулось всем телом и упало на колени.
Бюсси, как всегда готовый к любым неожиданностям, молниеносно соскочил на землю и выхватил шпагу.
— Негодяи! — вскричал он. — Это мой любимый конь, вы мне за него дорого заплатите!
Шомберг смело ринулся вперед, но при этом плохо рассчитал длину шпаги Бюсси, которую наш герой прижимал к себе (так можно ошибиться в дальности броска свернувшейся спиралью ядовитой змеи): рука Бюсси внезапно развернулась, словно туго сжатая пружина, и шпага проколола Шомбергу бедро.
Раненый вскрикнул.
— Отлично, — сказал Бюсси. — Вот я и сдержал свое слово. У одного шкура уже продырявлена. Тебе надо было подрезать шпагу Бюсси, а не сухожилия его лошади, простофиля.
И пока Шомберг перевязывал своим носовым платком раненую ногу, Бюсси с быстротою молнии бросился в бой, острие его длинной шпаги то сверкало у самых глаз, то чуть не касалось груди его противников. Он бился молча, ибо позвать на помощь, а следовательно, признаться в своей слабости, было бы недостойно имени, которое он носил. Бюсси ограничился тем, что намотал свой плащ на левую руку, превратив его в щит, и отступил на несколько шагов, но не для того, чтобы спастись бегством, а для того, чтобы добраться до стены, к которой можно было бы прислониться и, таким образом, прикрыть себя от нападения с тыла. При этом он не переставал вращать шпагой и каждую минуту делал добрый десяток выпадов, ощущая порой мягкое сопротивление живой плоти, свидетельствующее, что удар достиг цели. Вдруг он поскользнулся и невольно взглянул себе под ноги. Этим мгновенно воспользовался Келюс и нанес ему удар в бок.
— Попал! — радостно закричал Келюс.
— Как же — в плащ, — ответил Бюсси, не желавший признаться, что он ранен. — Только трусы так попадают.
И, прыгнув вперед, он выбил из рук Келюса шпагу с такой силой, что она отлетела на десять шагов в сторону. Однако Бюсси не удалось воспользоваться плодами своей победы, так как в тот же миг на него с удвоенной яростью обрушились д’О, д’Эпернон и Можирон. Шомберг перевязал рану, Келюс подобрал шпагу, и Бюсси понял: сейчас он будет окружен, в его распоряжении остается не более минуты, и, если за эту минуту он не доберется до стены — он погиб.