Я вернулась к окну.
— Ну как? — спросил граф.
— Сударь, я прочла письмо батюшки. Он пишет, что вы готовы увезти меня отсюда, но ничего не говорит о том, куда вы меня отвезете.
— Я вас отвезу туда, где вас ждет барон.
— А где он меня ждет?
— В замке Меридор.
— Значит, я увижу отца?
— Через два часа.
— О сударь! Если только вы говорите правду…
Я замолчала. Граф с видимой тревогой ждал, что я скажу дальше.
— Рассчитывайте на мою признательность, — добавила я дрогнувшим голосом, ибо уже угадала, в чем, по его мнению, должна была заключаться эта признательность, но у меня не хватало сил произнести это вслух.
— В таком случае, — сказал граф, — готовы ли вы следовать за мной?
Я с беспокойством взглянула на Гертруду. По ее лицу было видно, что мрачная фигура нашего спасителя внушала ей не больше доверия, чем мне.
— Имейте в виду, каждая минута промедления грозит вам непоправимой бедой, — сказал он. — Я запоздал примерно на полчаса; скоро уже десять, разве вам не сообщили, что ровно в десять часов принц прибудет в замок Боже?
— Увы, да, — ответила я.
— Как только принц появится, я уже ничего не смогу для вас сделать, даже если поставлю на карту свою жизнь, тогда как сейчас я рискую ею в полной уверенности, что мне удастся вас спасти.
— Почему с вами нет моего отца?
— Неужели вы думаете, что за вашим отцом не следят? Да он не может шагу ступить без того, чтобы не стало известно, куда он идет.
— Ну, а вы? — спросила я.
— Я? Я — другое дело. Я друг принца.
— Но, сударь, — воскликнула я, — если вы друг принца, его доверенное лицо, значит…
— Значит, я предаю его ради вас; да, именно так. Поэтому я и сказал вам, что рискую своей жизнью ради спасения вашей чести.
Несмотря на убежденность, звучавшую в тоне графа, и его так похожие на правду слова, этот человек все еще вызывал у меня неприязнь, и я не знала, как объяснить ему свое недоверие.
— Я жду, — сказал граф.
Я взглянула на Гертруду, но она тоже была в нерешительности.
— Ну вот и дождались, — сказал граф. — Если вы еще колеблетесь, взгляните на тот берег.
И он показал на кавалькаду, скакавшую к замку по берегу пруда.
— Кто эти люди? — спросила я.
— Герцог Анжуйский со свитой, — ответил граф.
— Барышня! Барышня! — заволновалась Гертруда. — Нельзя терять времени.
— Мы и так потеряли его слишком много, — сказал граф. — Небом вас заклинаю, решайтесь.
Я упала на стул, силы меня покинули.
— Господи Боже! Господи Боже! Что делать? Что делать? — повторяла я.
— Слышите, — сказал граф, — слышите: они стучат в ворота.
Действительно, два всадника, отделившиеся от кавалькады, уже стучали молотком в ворота.
— Еще пять минут, — сказал граф, — и все будет кончено.
Я хотела подняться, но ноги у меня подкосились.
— Гертруда, — прошептала я. — Гертруда!
— Барышня, — взмолилась бедная девушка. — Вы слышите? Ворота уже открываются. Вы слышите? Всадники въезжают во двор.
— Да, да! — отвечала я, тщетно пытаясь подняться. — Но у меня нет сил.
— Ах, если только это!.. — обрадовалась Гертруда.
И она обхватила меня руками, легко, словно ребенка, подняла и передала графу.
Почувствовав прикосновение рук этого человека, я вздрогнула так сильно, что чуть было не упала в воду.
Но он прижал меня к груди и бережно опустил в лодку. Гертруда последовала за мной и спустилась в лодку без посторонней помощи.
И тут я заметила, что с меня слетела вуаль и плавает на воде. Я подумала, что она выдаст наши следы преследователям.
— Там вуаль, моя вуаль! — обратилась я к графу. — Достаньте ее.
Граф бросил взгляд в ту сторону, куда я показывала.
— Нет, — сказал он, — пусть все остается так, как есть.
Он взялся за весла и принялся грести с такой силой, что через несколько взмахов весел наша лодка подошла к берегу.
В эту минуту мы увидели, что в окнах моей комнаты появился свет: в нее вошли слуги со свечами в руках.
— Ну что, разве я был не прав? — сказал господин де Монсоро. — Разве можно было еще медлить?
— Да, да, да, сударь, — ответила ему я, — воистину вы мой спаситель.
Тем временем огоньки свечей тревожно заметались в окнах, перемещаясь то из моей спальни в комнату Гертруды, то из комнаты Гертруды в спальню. До нас донеслись голоса. В спальне появился человек, перед которым все остальные почтительно расступились. Он подошел к открытому окну, высунулся в него и вдруг закричал, вероятно заметив мою вуаль, плавающую на воде.