— Кстати, — спросил граф, — вы только что говорили о необыкновенно опытной повитухе. Нельзя ли мне ее пригласить?
— Думаю, — ответил маркиз, — что это был бы хороший выбор. Вряд ли в окрестностях найдется кто-нибудь, кого с ней можно сравнить.
— Мне очень хочется пригласить ее теперь же, чтобы она следила за состоянием здоровья графини, узнала заранее особенности ее организма. Вы не знаете, куда за ней послать?
— Знаю лишь, что она живет в селении, но не знаю в каком.
— А имя ее вам известно?
— С трудом припоминаю: не то Луиза Буайар, не то Польар — точно не скажу.
— Как! Вы даже имени ее не запомнили?
— Я слушал рассказ — только и всего. Зачем мне знать ее имя?
— А о графине вы подумали?
— Но это же так далеко отсюда! Я и представить себе не мог, что вы будете ее разыскивать. Мне казалось, у вас уже есть кто-то на примете.
— Каким образом ее можно разыскать?
— Лучше всего послать моего слугу: у него есть знакомые среди окрестных жителей, он сумеет ее найти. Хотите?
— Хочу ли я? Сейчас же!
В тот же вечер слуга маркиза выслушал наставления графа и в особенности приказания хозяина и помчался во весь опор. Ясно, конечно, что ему не пришлось ехать далеко, но отсутствовал он целых три дня, и по истечении этого срока Луиза Гуайар была доставлена в замок.
На вид простая и суровая, эта женщина сразу завоевала доверие всех обитателей замка.
Таким образом, чудовищный замысел маркиза и г-жи де Буйе успешно осуществлялся. Но тут в доме произошло событие, которое чуть было не изменило ход событий, не свело на нет коварные планы.
Графиня, проходя по своим покоям, зацепилась ногой за ковер и тяжело упала на паркет. На крик слуги сбежался весь дом. Графиню отнесли на кровать. Тревога охватила всех. Но падение осталось без последствий и лишь послужило причиной для визитов обеспокоенных друзей и знакомых. Это произошло на исходе седьмого месяца беременности.
Наконец подошел срок родов. Поскольку все было приготовлено задолго до этого момента, оставалось лишь ждать. Маркиз употребил все это время на то, чтобы разрушить сомнения г-жи де Буйе. Он также часто виделся украдкой с Луизой Гуайар и отдавал ей распоряжения. Вскоре маркиз понял, что ему необходимо и соучастие Болье, дворецкого, которого удалось подкупить еще в прошлом году: солидная сумма наличными и множество обещаний довершили дело. Этот презренный негодяй не постыдился вступить в заговор против хозяина, которому был обязан всем. Маркиза де Буйе со своей стороны привлекла к исполнению чудовищного замысла сестер Кине, своих горничных. Таким образом, эту честную и превосходную семью стеной окружили предательство и заговор тех людей, кого обыкновенно называют близкими. Заговорщики ожидали своего часа.
16 августа 1641 года во время мессы в капелле замка графиня де Сен-Жеран почувствовала родовые схватки. Ее перенесли в спальню. Женщины собралась возле нее, старая маршальша причесала ее и надела чепец, как это обыкновенно делается с роженицами, которым долго еще нельзя будет причесываться.
Схватки продолжали усиливаться. Граф рыдал, слыша стоны жены. В комнате присутствовало много народа. Были здесь две дочери маршальши от второго брака, одна из которых впоследствии вышла замуж за герцога Вантадурского и участвовала в судебном процессе — девушки пожелали помогать при родах, содействовать появлению на свет нового отпрыска угасающей семьи. Были здесь и г-жа де Салиньи, сестра покойного маршала де Сен-Жерана, маркиз де Сен-Мексан и маркиза де Буйе.
Когда стало ясно, что роды будут чрезвычайно тяжелые и графиня находится в критическом состоянии, решено было послать нарочных в соседние приходы, чтобы прихожане вознесли мольбы о здравии матери и младенца. В церквах Мулена вынесли на общее обозрение Святые дары.
Повитуха оказывала роженице необходимую помощь одна под предлогом, что так она чувствует себя свободнее. Все ее просьбы быстро и беспрекословно выполнялись. Графиня уже не могла говорить, и жуткая тишина прерывалась лишь душераздирающими криками. В этот момент г-жа де Буйе вдруг строго сказала, что всем надобно удалиться: большое общество утомило графиню. С ней должны остаться лишь те, кто совершенно необходим. Все вышли вслед за маршальшей, увели графа. Он еле держался на ногах, видя ужасные страдания жены. Возле графини остались лишь г-жа де Буйе, повитуха и сестры Кине. Графиня оказалась в руках своих злейших врагов.
Было семь часов вечера. Схватки продолжались, старшая из сестер Кине удерживала роженицу за руку. Граф и мать роженицы ежеминутно посылали кого-нибудь узнать, как продвигается дело. Им отвечали, что все идет хорошо. Вскоре дверь вообще перестали открывать кому-либо.
Спустя три часа повитуха объявила, что если графине не дать немного отдохнуть, она не выдержит страданий. Графине дали выпить несколько ложек какого-то настоя. После этого она погрузилась в такой глубокий сон, что казалась мертвой. Младшая из сестер Кине подумала, что графиня отравлена, и заплакала. Г-жа де Буйе урезонила девушку.
В течение всей этой мрачной и мучительной ночи по коридорам бродила чья-то тень, молча пересекая залы, подходя к дверям спальни, тихо разговаривая с повитухой и г-жой де Буйе. Это маркиз де Сен-Мексан отдавал приказания, подбадривал соучастников, проверял все нити заговора и сам был при этом охвачен страхом, который всегда сопутствует большим преступлениям.
Графиня произвела на свет мальчика, который, едва родившись, попал в руки своих врагов, не защищенный даже слезами и криками матери. Дверь спальни приоткрылась, ввели человека, которого уже ожидали. Это был дворецкий Болье.
Повитуха, сделав вид, что начинает уход за младенцем, встала так, чтобы не было видно, что она делает. Но Болье заметил одно ее неосторожное движение и, бросившись к ней, схватил ее за руку. Преступница давила пальцами на череп ребенка. Болье удалось вырвать у нее несчастного младенца, но с тех пор на голове мальчика навсегда сохранились следы пальцев этой женщины.
Маркиза де Буйе не могла, вероятно, решиться на столь страшное преступление, но скорее всего дворецкий предотвратил его по приказу г-на де Сен-Мексана. Мы полагаем, что маркиз, не доверяя обещаниям г-жи де Буйе вступить с ним в брак после смерти мужа, хотел сохранить этого ребенка, чтобы заставить ее сдержать слово под угрозой разоблачения, если вдруг она решится его обмануть. Мы не видим других причин, которые вынудили бы человека с подобным характером так позаботиться о своей жертве.
Болье приказал запеленать дитя, положил его в корзину, прикрыл полой плаща и вернулся к маркизу со своей добычей. Переговорив с ним, дворецкий прошел низенькой дверью, выходившей к окружавшим замок рвам, оттуда на террасу и перешел через мост, ведущий в парк. В парке было двенадцать ворот — ключи от всех были у него. Дворецкий вскочил на заранее приготовленную лошадь и галопом ускакал.
В селении Эшероль, что в одном лье от замка Сен-Жеран, он остановился у кормилицы, жены перчаточника Клода. Эта женщина первой приложила малыша к груди, но дворецкий, не решаясь задерживаться в селении, столь близко расположенном к замку, пересек реку Алье и, спешившись у некоего Буко, дал покормить ребенка хозяйке дома. Затем он продолжил свой путь в Овернь.
Стояла нестерпимая жара, лошадь выбилась из сил, ребенку явно нездоровилось. На дороге показался возчик, направлявшийся в Риом. Это был некто Поль Буатьон из Эгперса, промышлявший извозом. Болье сторговался с ним, сел в повозку, держа ребенка на руках; лошадь его плелась сзади.
В разговоре с возчиком Болье заметил, что никогда не стал бы так заботиться о ребенке, не будь он из самого знатного дома в Бурбоннэ. К полудню он приехал в селение Дюше. Хозяйка дома, где он остановился, сама кормящая мать, согласилась дать ребенку грудь. Малыш был весь в крови. Женщина согрела воды, вымыла его и перепеленала в чистое.
Возчик довез их до Риома. Болье отделался от него, а сам подался в сторону аббатства Лавуан — в горном селении Декуту между Лавуаном и Тьером у маркизы де Буйе был небольшой дом, куда она временами наезжала.