— Сударь, — последовал ответ, — лицо, стоящее у вас за спиной, не просто женщина…
Он подошел вплотную к г-ну де Мальдену и прошептал ему на ухо:
— Это же королева!
— Сударь!
— Я ее узнал.
Королева, слышавшая или догадавшаяся о том, что он сказал, потянула г-на де Мальдена назад.
— Прежде чем ехать дальше, предупредите короля, что меня узнали, — приказала она.
Господин де Мальден поспешил исполнить это поручение.
— Ну что же, — заметил король, — попросите этого человека прийти сюда.
Господин де Мальден вернулся; полагая, что скрытничать бессмысленно, он сказал:
— Сударь, с вами желает говорить король.
Хозяин тяжело вздохнул, сбросил домашние туфли и босиком, чтобы не шуметь, подошел к дверце кареты.
— Как вас зовут? — спросил король.
— Господин де Префонтен, государь, — отвечал тот после некоторого колебания.
— Кто вы?
— Майор кавалерии и кавалер королевского и военного ордена Святого Людовика.
— Ваш чин майора и ваше звание кавалера ордена Святого Людовика дважды обязывает вас исполнить принесенную мне клятву верности; итак, вы должны помочь мне в затруднительном положении, в котором я сейчас нахожусь.
— Разумеется, — пролепетал майор, — однако я умоляю ваше величество поторопиться: меня могут увидеть.
— Эх, сударь! — заметил г-н де Мальден. — Если вас увидят, тем лучше! У вас не будет лучшей возможности исполнить свой долг!
Похоже было, что майор придерживается другого мнения, потому что в ответ он только простонал.
Королева с сожалением пожала плечами и нетерпеливо топнула ногой.
Король, сделав ей знак, снова обратился к майору:
— Сударь, не приходилось ли вам случайно слышать о лошадях, ожидающих карету? Не видели ли вы со вчерашнего дня в городе гусаров?
— Да, государь; лошади и гусары находятся по другую сторону от города: лошади ждут на постоялом дворе "Великий монарх", а гусары, по-видимому, сейчас в казарме.
— Спасибо, сударь… А сейчас ступайте к себе; никто вас не видел, значит, ничего с вами не случится.
— Государь!..
Никого больше не слушая, король подал королеве руку, приглашая ее сесть в карету, и обратился к ожидавшим его приказаний телохранителям:
— Господа! Садитесь на козлы и — в "Великий монарх"!
Оба офицера заняли свои места и крикнули кучерам:
— В "Великий монарх"!
В ту же минуту из лесу с громким криком выскочил загадочный всадник и помчался им наперерез:
— Форейторы! Ни шагу вперед!
— Почему же это? — в изумлении спросили те.
— Потому что вы везете короля, который сбежал. Именем нации приказываю вам не двигаться!
Форейторы, занесшие было над головой кнуты, призадумались:
— Эге! Король?!
Людовик XVI понял, что настала решительная минута.
— Кто вы такой, сударь, — вскричал он, — чтобы здесь приказывать?
— Простой гражданин… Но я представляю закон и говорю от имени народа. Форейторы! Не двигаться! Вы меня знаете: я Жан Батист Друэ, сын смотрителя почтовой станции в Сент-Мену.
— Ах, подлец! — вскричали оба телохранителя, спрыгнув с козел и хватаясь за охотничьи ножи. — Так это он!
Однако, прежде чем они оказались на земле, Друэ поскакал по улицам нижнего города.
— Ах, Шарни, Шарни! — прошептала королева. — Что с ним сталось?..
Она машинально забилась в глубь кареты, безразличная к тому, что их ожидало.
Что же произошло с Шарни и как он пропустил Друэ?
Снова рок!
Конь г-на Дандуана оказался отличным скакуном, но Друэ опережал графа почти на двадцать минут.
Надо было выиграть эти двадцать минут.
Шарни пришпорил коня — тот поднялся на дыбы, пустил пар из ноздрей и помчался во весь опор.
Друэ тоже несся галопом, хоть и не знал, преследуют ли его.
Правда, у Друэ была почтовая лошаденка, а у Шарни чистокровный жеребец.
Вот почему, проскакав всего льё, Шарни уже на треть сократил разделявшее их расстояние.
Когда еще одно льё осталось позади, Шарни с прежним упорством продолжал приближаться к Друэ, а тот стал чаще оглядываться со все возраставшим беспокойством.
Друэ так торопился с отъездом, что забыл взять с собой оружие.
Молодой патриот не боялся смерти (он это потом не раз доказал), он боялся другого: как бы его не задержали в пути; как бы не выпустить из рук короля; как бы не потерять предоставленную ему судьбою возможность увековечить свое имя.
До Клермона оставались еще два льё; однако было очевидно, что Шарни нагонит его еще в конце первого льё или, вернее, третьего, если вести отсчет от Сент-Мену.
Однако, чтобы подбодрить себя, он старался почувствовать ехавшую впереди него карету короля.
Мы говорим "почувствовать", а не "увидеть", потому что, как уже известно читателю, хотя и было всего около половины десятого вечера и стояли самые длинные дни года, тем не менее, сумерки все сгущались.
Друэ с удвоенной силой стал пришпоривать коня и хлестать его.
Де Клермона оставалось не более трех четвертей льё, а Шарни был от него уже в двухстах шагах.
Друэ знал, что в Варение не было почтовой станции: значит, вне всякого сомнения, король поедет по дороге на Верден.
Его охватило отчаяние: прежде чем ему удастся догнать короля, его самого догонят.
В полульё от Клермона позади Друэ послышался в ответ на ржание его лошади приближающийся галоп и ржание коня Шарни.
Необходимо было либо отказаться от преследования, либо встретиться с противником лицом к лицу; однако, как мы уже сказали, у Друэ не было оружия.
Вдруг, когда Шарни оказывается уже не более чем в пятидесяти шагах от него, навстречу Друэ попадаются форейторы на выпряженных из королевской кареты лошадях. Он их узнает: именно они только что везли короля.
— А-а, — восклицает он, — это вы… Верденская дорога, не так ли?
— Почему верденская дорога? — переспрашивают они.
— Я говорю: кареты, которые вы сопровождали, поехали по верденской дороге? — повторяет Друэ.
Он объезжает их, из последних сил погоняя коня.
— Да нет! — кричат ему вдогонку форейторы. — Вареннская дорога!
Друэ взревел от радости.
Он спасен, а король пропал!
Если бы король поехал по верденской дороге, то он, Друэ, должен был ехать прямо, то есть по дороге, соединяющей Сент-Мену с Верденом.
Но король поехал по дороге, ведущей из Клермона в Варенн, а вареннская дорога уходит влево почти под острым углом.
Друэ устремляется в Аргоннский лес, который он знает как свои пять пальцев; отправившись напрямик через лес, он опередит короля на четверть часа; кроме того, лесные сумерки будут ему защитой.
Шарни знаком с топографией этих мест почти так же хорошо, как Друэ; он понимает, что тот уходит у него из рук, и не может сдержать яростный крик.
Почти одновременно с Друэ он пускает коня по узкой полоске земли, отделяющей дорогу от леса, и кричит:
— Стой! Стой!
Но Друэ не отвечает; он пригибается к шее коня, пришпоривает его, стегает плетью, понукает. Лишь бы ему добраться до леса — это все, что ему нужно, ибо тогда он будет спасен!
Он доберется до леса, но ради этого ему придется проскочить в десяти шагах от Шарни.
Шарни выхватывает один из пистолетов, целится в Друэ.
— Стой! — кричит он ему. — Стой или я тебя убью!
Друэ еще ниже склоняется к шее лошади и еще сильнее ее погоняет.
Шарни нажимает на курок, но лишь искры от удара камня по кресалу сверкают в темноте.
Шарни в гневе швыряет пистолетом в Друэ, выхватывает другой, бросается в лес в погоню за беглецом, видит его сквозь деревья, снова стреляет; но, как и в первый раз, пистолет дает осечку!
Только теперь он вспоминает, что, когда он отъезжал, маркиз Дандуан крикнул ему что-то вслед, а он не расслышал.
— А-а, — говорит он, — я, верно, сел не на того коня, и он мне крикнул, что пистолеты не заряжены. Ну ничего, я все равно догоню этого негодяя и, если будет нужно, задушу его своими руками.