– Спасибо, мамочка! – прыгая от радости, закричал ребенок и протянул руку.
– Подойди, я надену тебе кушак и шляпу, постреле нок! Не хватало еще, чтобы соседи говорили, будто господин де Босир разрешает сыну бегать по улицам нагишом; правда, ему это безразлично, он ведь бессердечный! А я со стыда готова сгореть!
Мальчику очень хотелось, не думая о том, что скажут соседи о законном наследнике семейства Босиров, поскорее отделаться от шляпы и кушака: он не видел в них никакого проку с тех пор, как они пообносились и не могли больше новизной и блеском вызвать восхищение у других ребят. Однако кушак и шляпа были непременным условием для получения монеты в два су, и потому, несмотря на строптивый характер, юному хвастунишке пришлось смириться.
Дабы утешиться, он, выходя, покрутил монеткой в десять сантимов перед носом отца, но тот, погрузившись в расчеты, лишь рассеянно улыбнулся в ответ на его выходку.
Вслед за этим с лестницы донеслись его неуверенные, хотя и торопливые шаги; подгоняемый чревоугодием, он спешил вон из дома.
Женщина провожала сына глазами до тех пор, пока он не скрылся за дверью, потом перевела взгляд с сына на отца и, помолчав с минуту, вновь заговорила.
– Вот что, господин де Босир! – молвила она. – Не пора ли вам взяться за ум и найти выход из унизительного положения, в котором мы оказались? В противном случае я прибегну к собственным средствам.
Она произнесла последние слова с жеманством, словно женщина, которой ее зеркало сказало поутру: «Будь покойна: с таким личиком ты с голоду не умрешь!» – Опять ты за свое, Николь! – отвечал г-н де Босир. – Ты же видишь, дорогая, что я занят.
– Да, тасуешь карты и делаешь пометки на своих картонках!..
– Я же тебе сказал, что нашел его!
– Кого?
– Секрет повышения ставок.
– Опять все сначала! Господин де Босир, предупреждаю вас, что я постараюсь вспомнить кого-нибудь из своих прежних знакомых, кто мог бы упечь вас, как сумасшедшего, в Шарантон.
– Да я же тебе говорю, что это верный способ разбогатеть!
– Ах, если бы герцог де Ришелье был жив!.. – пробормотала вполголоса молодая женщина.
– Что ты говоришь?
– Если бы его высокопреосвященство кардинал де Роан не разорился!..
– Ну и что же?
– Если бы госпожа де ла Мотт не сбежала!..
– И что было бы?
– Уж я нашла бы средства, и мне не пришлось бы делить нищету с таким вот солдафоном.
И царственным жестом мадмуазель Николь Леге, или госпожа Олива, презрительно указала на Босира.
– Да говорю же тебе, – убежденно повторил тот, – что завтра мы будем богаты!
– У нас будет миллион?
– Миллион!
– Господин де Босир! Покажите мне первые десять луидоров от ваших миллионов, и я поверю в остальное.
– Вы их увидите нынче же вечером, именно эту сумму мне обещали…
– И ты отдашь эти деньги мне, дорогой? – с живостью откликнулась Николь.
– Я дам тебе пять луидоров, чтобы ты купила себе шелковое платье, а малышу – бархатный костюмчик. А на пять других монет…
– Что же?
–..Я добуду обещанный миллион.
– Ты опять собираешься играть, несчастный?
– Я тебе уже сказал, что нашел верный способ такого повышения ставок!..
– Да, да, такой же, как тот, который слопал шестьдесят тысяч ливров, остававшихся у тебя после «португальского» дела.
– Нечестно заработанные деньги не приносят счастья, – сентенциозно заметил Босир, – а я всегда думал, что мы несчастливы потому, что именно так я и заработал те деньги.
– Можно подумать, что эти ты получишь по наследству. Кажется, у тебя был дядюшка, который умер то ли в Америке, то ли в Индии… Это он завещал тебе десять луидоров?
– Эти десять луидоров, мадмуазель Николь Леге, – с некоторым превосходством проговорил Босир, – эти десять луидоров – вы слышите? – будут заработаны не только честно, но и в определенном смысле благородно! Речь идет о деле, в котором заинтересован не только я, но и вся французская знать.
– А вы – знатного происхождения, господин Босир? – насмешливо молвила Никель.
– Скажите лучше: «де Босир», мадмуазель Леге. «Де Босир»! – подчеркнул он, – так записано в свидетельстве о рождении вашего сына, составленном в ризнице церкви Апостола Павла и подписанном Вашим покорным слугой, Жаном-Батистом-Туссеном де Босиром, в тот самый день, когда я дал ему cbqc имя…
– Подумаешь: осчастливил!.. – прошептала Николь.
–..И состояние! – с гордостью прибавил Босир.
– Если Господь не смилостивится и не пошлет ему ничего другого, – покачав головой, возразила Николь, – бедному мальчику придется жить подаянием, а умереть в приюте.
– По правде говоря, мадмуазель Николь, – с раздосадованным видом промолвил Босир, – это нестерпимо: вы всегда всем недовольны!
– Да не терпите! – вскричала Николь, давая волю долго сдерживаемой злобе. – Никто вас не просит терпеть! Я, слава Богу, никому не навязываюсь и ребенка своего не навязываю. Да я хоть нынче же вечером уйду и попытаю счастья в другом месте!
Николь встала и пошла к двери.
Босир бросился ей наперерез и, раскинув руки в стороны, преградил ей путь.
– Да говорю же тебе, злючка, – промолвил он, – что это счастье…
– Что? – перебила его Николь.
–..наступит сегодня вечером. Я же тебе говорю, что даже если мои расчеты ошибочны, – а это совершенно невероятно, – я проиграю пять луидоров, только и всего.
– Бывают минуты, когда пять луидоров – целое состояние, слышите, господин мот?! Впрочем, вам этого не понять, ведь вы уже проиграли золотой слиток размером с этот дом.
– Это лишний раз доказывает мои достоинства, Николь: если я проиграл это золото, значит, мне было что проигрывать, а раз я мог заработать деньги раньше, стало быть, я и еще могу заработать; Бог всегда на стороне., ловких людей.
– Ну да, надейся, как же!..
– Мадмуазель Николь, уж не безбожница ли вы случайно?
Николь пожала плечами.
– Может, вы последовательница учения господина де Вольтера, отрицающего роль Провидения?..
– Босир! Вы – дурак! – отрезала Николь.
–..Что было бы неудивительно, ведь вы низкого происхождения. Должен вас предупредить, что эти идеи не пользуются популярностью в моем кругу и не имеют ничего общего с моими политическими воззрениями.