– О Господи! Вы что же, язык проглотили, дорогой господин де Босир? Будьте осторожны: это иногда приводит к тому, что на шее оказывается веревка. А это будет, пожалуй, пострашнее.
– Ну.., это.., разве это не его высочество? – пролепетал Босир, чувствуя себя припертым к стене.
– Кто? – продолжал настаивать Калиостро.
– Его высочество… Его высочество, брат короля.
– Ах, дорогой господин де Босир! Когда маркиз де Фавра, горячо желающий заставить людей поверить, что он в этом деле заодно с принцем крови, заявляет, будто господин в маоке – его высочество, это понятно: кто не умеет лгать, не умеет и устраивать заговоры. Но как вы и ваш друг Туркати, оба вербовщики, то есть люди, привыкшие на глаз определять рост человека с точностью до дюйма и линии, могли так ошибиться – это совершенно невероятно!
– Да, в самом деле… – согласился Босир.
– Рост его высочества – пять футов, три дюйма и семь линий, – продолжал Калиостро, – а в господине в маске около пяти футов и шести дюймов.
– Верно, – заметил Босир, – я об этом уже подумал. Но если это не его высочество, то кто же это мог быть?
– Ах, черт подери! Я был бы счастлив и по-настоящему горд, дорогой мой господин де Босир, – отвечал Калиостро, – если бы мог сообщить вам то, что надеялся узнать от вас.
– Так вы, стало быть, знаете, ваше сиятельство, кто этот человек? – спросил бывший гвардеец, приходя мало-помалу в себя.
– Еще бы, черт возьми!
– Не будет ли с моей стороны нескромностью спросить?..
–..Как его зовут?
Босир кивнул в знак того, что именно это он и желал бы узнать.
– Имя – вещь серьезная, господин де Босир; по правде сказать, я бы предпочел, чтобы вы его угадали сами.
– Угадать… Я уже две недели ломаю над этим голову, – Это потому, что некому было вам помочь.
– Так помогите мне, ваше сиятельство.
– С удовольствием. Вы знакомы с историей Эдипа?
– Очень смутно, ваше сиятельство. Однажды я смотрел про него пьесу в Комеди Франсез, но к концу четвертого акта я имел несчастье заснуть.
– Дьявольщина! Желаю и впредь только таких несчастий, дорогой мой.
– Однако вы же видите, как теперь мне это вредит.
– Ну что же, я в двух словах расскажу вам, кто такой Эдип. Я знавал его еще ребенком при дворе царя Полиба, а стариком – при дворе царя Адмета. Таким образом, мне вы можете доверять больше, чем Эсхилу, Софоклу, Сенеке, Корнелю, Вольтеру или господину Дюсису, которые, весьма вероятно, много о нем слышали, однако не имели удовольствия знать его лично.
Босир хотел было спросить у Калиостро, как он мог знать человека, умершего около трех тысячелетий назад, но, видимо, подумал, что не стоит из-за такой безделицы перебивать рассказчика, и махнул рукой, словно хотел сказать: «Продолжайте, я слушаю».
Калиостро в самом деле продолжал, будто ничего не заметил.
– Итак, я познакомился с Эдипом. Ему предсказали, что в будущем он станет убийцей своего отца и супругом своей матери. Полагая, что его отец – Полиб, он оставил его, ничего ему не сказав, и отправился в Фокиду. Перед отъездом я посоветовал ему путешествовать не по главной дороге из Давлиса в Дельфы, а пройти по горной дороге, хорошо мне известной. Однако он заупрямился, а так как я не мог ему объяснить, почему я даю такой совет, все мои усилия заставить его изменить маршрут оказались тщетны. В результате этого упрямства произошло то, что я и предвидел. На пересечении дельфской и фиванской дорог он повстречал человека в сопровождении пятерых рабов: человек этот сидел в повозке, занимавшей всю ширину пути. Все могло бы уладиться, если бы тот человек согласился взять немного влево, а Эдип – правее. Но каждый из них желал непременно проехать посредине. Человек в повозке обладал холерическим темпераментом; Эдип по натуре был очень вспыльчив. Пятеро рабов бросились вперед и пали один за другим. Вслед за ними был убит и их хозяин. Эдип переступил через шесть трупов, среди которых было и тело его отца…
– Дьявольщина! – вставил Босир.
–..И продолжал путь в Фивы. Дорога проходила через гору Сфингион; на тропинке, еще более узкой, чем та, на которой Эдип повстречался с отцом, была пещера странного животного. У него были орлиные крылья, женские голова и грудь, а тело и когти – львиные.
– Ого! – воскликнул Босир. – И вы, ваше сиятельство, верите, что на свете бывают такие чудовища?
– Я не стану это утверждать, дорогой господин де Босир, – с важным видом отвечал Калиостро, – принимая во внимание, что когда я отправился в Фивы той же дорогой тысячелетие спустя, в эпоху Эпаминонда, сфинкс был уже мертв. Ну, а в эпоху Эдипа он был еще жив, и одним из его любимых развлечений было сесть посреди дороги и, дождавшись путешественника, загадать ему загадку, а если он не отгадает, тут же его и съесть. А так как это продолжалось уже около трехсот лет, прохожие становились все более редкими, а у сфинкса выросли очень большие зубы. Когда он заметил Эдипа, он сел посреди дороги и поднял, лапу, останавливая юношу: «Путешественник! – сказал он ему. – Я – сфинкс. – Ну и что? – спросил Эдип. – Судьба послала меня на землю, чтобы загадывать смертным загадку. Если они ее не отгадают, они принадлежат мне, если же отгадают, я буду принадлежать смерти и сам брошусь в пропасть, куда до сих пор сбрасывал тех, кто имел несчастье попасться мне на дороге». Эдип заглянул в пропасть и увидел, что дно белым-бело от костей. «Хорошо, – отвечал юноша, – я слушаю твою загадку. – Вот она, – сказал птицелов: „Какое животное ходит на четвереньках, утром, на двух ногах – днем и на трех – вечером?“ Эдип на минуту задумался, потом с улыбкой, несколько обеспокоившей сфинкса, спросил: „Если я отгадаю, ты сам бросишься в пропасть? – Таково веление рока, – отвечал сфинкс. – Ну что же, в таком случае это животное – человек“.
– Как человек? – перебил Босир, вошедший во вкус и заинтересовавшийся рассказом, словно все это происходило в наши дни.
– Да, человек! Человек, который в детстве, то есть на заре жизни, ползает на четвереньках; в зрелом возрасте, то есть в полдень, ходит на двух ногах, а вечером, то есть в старости, опирается на палку.
– Ах, чертовски верно!.. – вскричал Босир. – Вот сфинкс-то, должно быть, огорчился?!
– Да, дорогой мой господин де Босир! До такой степени огорчился, что бросился в пропасть вниз головой и, будучи верен данному обещанию, не воспользовался крыльями, что вы, возможно, сочтете глупостью с его стороны; итак, он разбился о скалы. А Эдип продолжал путь, прибыл в Фивы, встретил там вдову по имени Иокаста, женился на ней и исполнил таким образом пророчество оракула, предсказавшего, что он убьет отца и женится на матери.