— Вы слышите? Она говорит, как святой Иоанн Златоуст. Запомните, господин де Босир, что в любом деле есть хорошие и плохие стороны. То, что хорошо для одних, оборачивается злом для других. Любое дело, каким бы оно ни было, не может быть либо только плохим, либо только хорошим для всех разом. Так вот, вопрос только в том, чтобы оказаться с нужной стороны.
— Ага! А сейчас, кажется, я оказался не с той стороны, так?
— Не совсем так, господин де Босир. Нет, совсем не так. Я бы даже утверждал, что, если вы станете упрямиться — а вы знаете, что я иногда беру на себя смелость прорицать, — так вот, если вы на сей раз заупрямитесь, вы подвергнете риску не только свою честь, не только состояние, но и жизнь… Да, вас, по всей видимости, повесили бы!
— Сударь! — пытаясь изо всех сил сохранить спокойствие и в то же время утирая градом катящийся с него пот, произнес Босир, — дворян не вешают!
— Это правда. Однако для того, чтобы добиться казни через отсечение головы, вам придется представить доказательства, что, возможно, займет много времени, так много, что суду надоест ждать, и он прикажет вас повесить. На это вы мне скажете, что ради великой идеи можно принять любую казнь:
как сказал великий поэт.
— Однако… — все более бледнея, пролепетал Босир.
— Да, однако вы не настолько дорожите своими принципами, чтобы жертвовать ради них жизнью. Понимаю… Дьявольщина! «Живем один лишь раз», — как сказал другой поэт; он не столь велик, как первый, но в данном случае мог бы над ним восторжествовать.
— Господин граф! — выдавил из себя наконец Босир. — За то недолгое время, когда я имел честь с вами общаться, я успел заметить, что вы умеете так говорить о некоторых вещах, что у робкого человека волосы могли бы встать дыбом.
— Черт возьми, это не нарочно! И потом, вы-то не робкого десятка!
— Нет, — произнес Босир, — я далеко не робок. Однако бывают обстоятельства…
— Да, понимаю. Например, когда позади у вас — галеры за воровство, а впереди — виселица за преступление против нации, как назвали бы в наши дни преступление, имеющее целью, если не ошибаюсь, похищение короля.
— Сударь! Сударь! — в ужасе вскричал Босир.
— Несчастный! — воскликнула Олива́. — Так на этом похищении ты строил свои золотые мечты?
— И он не так уж ошибался, дорогая мадемуазель. Однако, как я уже имел честь только что вам сказать, в каждом деле есть хорошая и дурная стороны, лицо и изнанка. Господин де Босир имел несчастье взлелеять обманчивую мечту, принять дурную сторону: стоит ему лишь зайти с другой стороны, и все будет хорошо.
— Есть ли у него еще время? — спросила Николь.
— О, разумеется!
— Что я должен делать, господин граф? — спросил Босир.
— Представьте себе одну вещь, дорогой мой… — в задумчивости начал Калиостро.
— Какую?
— Представьте, что ваш заговор провалился. Допустим, что сообщники господина в маске и господина в коричневом плаще арестованы. Предположим — а в наше время все может статься, — итак, предположим, что они приговорены к смерти… Эх, Боже мой! Ведь оправдали Безанваля и Ожара, так что вы сами видите: никакое предположение не будет преувеличением… Итак, предположим, что эти сообщники приговорены к смерти; предположим — прошу вас набраться терпения: следуя от одного предположения к другому, мы постепенно доберемся до сути, — итак, предположим, что вы один из этих сообщников; представьте, что вам на шею уже накинули веревку и что вам говорят в ответ на ваши жалобы — а в подобном положении, как бы мужествен ни был человек, да что там говорить, Господи, — он всегда в большей или в меньшей степени на что-нибудь жалуется, не правда ли?..
— Договаривайте скорее, господин граф, умоляю вас, мне кажется, я уже задыхаюсь…
— Бог мой! Это и неудивительно, ведь я представил вас с веревкой на шее! Так вот вообразите, что в эту минуту вам говорят: «Ах, бедный господин де Босир, дорогой господин де Босир, а ведь вы сами виноваты!..»
— Как так?! — вскричал Босир.
— Вот видите: следуя от предположения к предположению, мы подошли наконец к сути, и вы мне отвечаете так, словно вы уже на виселице.
— Согласен.
— «Как так? — ответил бы вам тот голос. — А вот как: вы не только могли бы избежать этой трагической гибели, зажавшую вас в своих когтях, но и заработать тысячу луидоров; на них вы могли бы купить небольшой Домик под сенью зеленых грабов, где вам так хотелось бы зажить вместе с мадемуазель Олива́ и маленьким Туссеном на пятьсот ливров ренты, которую вы получали бы с двенадцати тысяч ливров, оставшихся у вас после покупки дома… И вы зажили бы счастливым землепашцем, как вы говорите; расхаживали бы себе летом в туфлях, зимой — в сабо. И вот вместо этой прелестной перспективы у нас или, вернее, у вас перед глазами — Гревская площадь, а на ней — две или даже три гадкие виселицы, и самая высокая из них так и тянет к вам руки… Тьфу! Ах, бедный мой господин де Босир, до чего отвратительная перспектива!»