— Так, в Бельвю… А спросить господина графа Калиостро?
— Графа Калиостро? О нет, вас никто не поймет. Спросите барона Дзанноне.
— Барон Дзанноне?! — вскричал Босир. — Да ведь именно так зовут генуэзского банкира, ссудившего месье двумя миллионами.
— Возможно, — отвечал Калиостро.
— То есть как — возможно?
— Ну да. У меня много сделок, и я совершенно забыл об этой. Вот почему я не сразу вспомнил, о чем идет речь. Однако теперь, как мне кажется, я припоминаю.
Босир был до глубины души потрясен тем, как это можно забыть о деле стоимостью в два миллиона; он пришел к мысли, что, когда дело касается денег, лучше быть на службе у того, кто ссужает деньгами, чем у того, кто их занимает.
Впрочем, потрясение Босира было не настолько сильным, чтобы забыть, где он находится; едва Калиостро сделал несколько шагов к выходу, как Босир одним прыжком нагнал его и, подстроившись к его походке, пошел за ним следом; глядя на них со стороны, можно было подумать, что это идут два автомата, приводимые в движение одной и той же пружиной.
Только когда ворота за ними захлопнулись, стало заметно, как их тела разделились.
— В какую сторону вы теперь направляетесь, дорогой господин де Босир?
— А вы?
— Ну, уж во всяком случае, нам не по дороге.
— Я иду к Пале-Роялю, господин граф.
— А я — к Бастилии, господин де Босир.
Затем они расстались; Босир низко поклонился графу, Калиостро в ответ едва заметно кивнул, и оба почти в ту же минуту исчезли в ночной мгле. Калиостро пошел по улице Тампль, а Босир зашагал по улице Верери.
VI
ГЛАВА, В КОТОРОЙ ГАМЕН ДОКАЗЫВАЕТ, ЧТО ОН В САМОМ ДЕЛЕ МАСТЕР ИЗ МАСТЕРОВ И МАСТЕРОВ УЧИТЕЛЬ
Читатель помнит, что король в присутствии г-на де Лафайета и графа де Буйе выразил желание повидаться со своим бывшим учителем Гаменом и попросить его помощи в одной важной слесарной работе. Он прибавил также — мы полагаем не лишним упомянуть об этой подробности, — что не помешает и опытный подмастерье: они займутся этой работой втроем. Число «три», угодное богам, не вызвало неудовольствия и у Лафайета: он отдал приказание пропустить метра Гамена и его подмастерье в королевские покои и проводить их в кузницу, как только они прибудут.
Неудивительно поэтому, что несколько дней спустя после переданного нами разговора метра Гамена — а он уже отчасти известен нашим читателям, ведь мы рассказывали, как утром 6 октября он с незнакомым оружейным мастером сидел за бутылкой бургундского в кабачке у Севрского моста, — итак, метр Гамен в сопровождении подмастерья, одетого, как и сам мастер, в рабочее платье, прибыл к воротам Тюильри; их без труда пропустили, они обошли королевские покои по коридору, поднялись по лестнице в мансарду и, подойдя к двери кузницы, представились дежурному камердинеру.
Их звали: Никола Клод Гамен и Луи Леконт.
Они носили звания: первый — мастер слесарного дела, второй — подмастерье.
Хотя во всем этом не было ничего аристократического, Людовик XVI, едва заслышав их имена и звания, сам поспешил к двери, громко приглашая:
— Войдите!
— Идем! Идем! Идем! — входя в кузницу, прокричал Гамен с непринужденностью не столько сотрапезника, сколько учителя.
А подмастерье то ли был непривычен к обращению с королем, то ли был от природы наделен бо́льшим уважением к коронованным особам, в какой бы одежде они ни представали перед ним и в какой бы одежде он сам ни был им представлен, — итак, ничего не ответив на приглашение короля и появившись на пороге кузницы спустя приличествующее время после метра Гамена, подмастерье замер с курткой под локтем и шапкой в руке у самой двери, которую притворил за ними камердинер.
Возможно, ему даже удобнее было со своего места, а не стоя рядом с Гаменом, заметить, как радостно блеснули доселе тусклые глаза Людовика XVI, на что он ответил почтительным поклоном.
— A-а, вот и ты, дорогой мой Гамен! — воскликнул Людовик XVI. — Я очень рад тебя видеть. По правде говоря, я уж на тебя и не рассчитывал: я думал, ты совсем меня забыл!
— Потому-то вы и взяли ученика? — спросил Гамен. — Ну и правильно сделали и имели на это полное право, раз меня не было рядом. Вот только, к сожалению, — насмешливо прибавил он, — ученик не мастер, а?
Подмастерье подал королю знак.
— Что ж ты хочешь, милый Гамен! — сказал Людовик XVI. — Меня уверили, что ты меня больше и знать не желаешь: говорили, что ты боишься опорочить свое имя…