Северуса де Мортемар, буквально, затрясло от ее слов, вкручивающимися в виски ржавыми гвоздями. Он готов был переломить лебединую шею собственными руками.
-Лианель!
А девушка, будто не слышала его и продолжала говорить:
- Знаешь почему он не сказал тебе? – она вскинула бровь и нервно засмеялась, покачала головой. – Как же это глупо. Но так и быть. Открою тебе свой самый большой секрет, - она немного помедлила, а после объявила: - Я – Гиана!
Этих слов оказалось достаточно, чтобы ввести герцога в ступор на несколько секунд. А потом, он, в неконтролируемой ярости, бросился на девушку, успевшую вовремя увернуться. Она выбежала прочь, как ошпаренная.
В моей голове запищало, загудело, уши заложило, но странным образом, успела промелькнуть мысль: «Он знает. Все знает про меня».
Глава 11. Разговор
За ужином я практически ничего не съела. Рука до сих пор ныла от хлесткой пощечины, будто сделала это только что, а не два часа назад, покинув зарвавшегося Северуса. Аппетит напрочь пропал, когда Арэль поинтересовался моим самочувствием:
– Ты бледна и расстроена, кто посмел обидеть тебя? Хотя, можешь, не говорить, я и так знаю, кто повинен в этом, – мужчина сильно сжал челюсти, а я держалась из последних сил, чтобы не разреветься.
– Прости, я так обрадовалась, что все обошлось, и не смогла совладать с эмоциями, – соврала я, пряча стеклянные глаза за опущенными ресницами. То, что я увидела в омуте памяти Северуса повергло меня в шок.
Мне стало понятно, отчего герцог так люто ненавидит нашу семью, и, в тоже время, не могла поверить, что моя мама, на протяжении длительного времени обманывала папу и встречалась за его спиной с отцом герцога. Из-за их тайной связи покончила с собой герцогиня де Мортемар, которая не смогла простить измену любимого мужчины. А знал ли мой отец об этом? А сестра?
Разумом я понимала, что семьи знатных родов редко заключали брачные союзы по любви, зачастую только по расчету, но мне от этого легче не становилось. Ведь я росла, пусть недолгое время, в любви и заботе. Так мне казалось. А сейчас этот сосуд светлых воспоминаниях опустел и разбился вдребезги, без возможности что-либо восстановить. Я поняла… любовь. Ее нет. А если и есть, то, явно, покрыта паутиной лжи и тайн, и, при снятии этих ширм, причиняет невероятную боль, которая сломает тебя, как разрушительный ураган, вырывающий с корнем вековые деревья и оставляющий после себя лишь груды мусора.
Все! Не выдержу больше. Не смогу…
– Приношу свои извинения, но вынуждена покинуть тебя. Неважно себя чувствую, - голос дрогнул. Непролитые слезы просились выйти наружу.
Я убрала салфетку с колен, встала, выказала уважение хозяину дома и покинула обеденную залу, так и не притронувшись к десерту.
Зайдя в комнату, повернула ключ в замке и, прижавшись спиной к двери, сползла вниз, обнимая колени. Боль, терзавшая сердце, текла по ресницам крупными градинами.
Спустя час, служанки подготовили ванную и удалились по моему требованию. Не хотела, чтобы кто-то видел мои стенания.
Сладковатые ароматы эфирных масел расслабляли и настраивали на уединение с собственными мыслями. Я сделала глубокий вдох, и вода скрыла мое лицо за пышной пеной. Закрыла глаза, обдумывая, как мне поступить.
Я потеряла счет времени, находясь в размышлении, пока не услышала сквозь толщу воды приглушенные быстрые шаги, водная гладь колыхнулась. Чья-то рука резко погрузилась в воду, коснулась моей шеи. От испуга закричала и попыталась отбиться, ударив, по ощущениям, кого-то по лицу. Рывок, и я уже сидела, жадно глотая воздух и откашливаясь от мыльной воды, попавшей мне рот при сопротивлении.
– Ты в своем уме? – прорычал Арэль, больно вцепившись пальцами в мои плечи. – Утопиться решила?
Я похлопала глазами в недоумении, всматриваясь в бледное лицо мужчины, кончики его мокрых волос превратились в иголки, а влажные капли блестели бисеринами на скулах и губах. Боже мой! Какой стыд!
– Что? Ничего я… - моя растерянность переросла в злость. Почему я должна оправдываться? – Это я у тебя хочу спросить? Ты в своем уме? – закричала я, прикрывая наготу руками. – Как ты можешь врываться в купальню к незамужней титулованной особе? Я похожа на куртизанку, раз вызвала подобное отношение к себе? Завтра весь город будет судачить о легкодоступности юной графини. И как прикажешь, мне потом доказывать свою непричастность в содеянном, а слухи, да будет тебе известно, быстро разлетаются.