– Ничего, кони твои крепки, а помощь мне твоя не помешает.
Агнес порозовела: опять этому сильному и непреклонному человеку, коего все почитают за храбреца-вождя, была нужна ее помощь. Это ей льстило, это ей приятно было. Не зря ехала.
– Так что за помощь требуется? – спросила девушка.
Волков ни мгновения не раздумывал, в мыслях и словах он был уверен:
– Колдовство одолеть надобно. А колдун очень умел.
Глава 8
Агнес молчала, она уже из разговоров с Максимилианом поняла, для чего ее господин видеть желал. Девушка немного волновалась, сомневалась в силах своих. И немудрено. В Хоккенхайме Волков с ведьмами управился сам. Выжег почти все их гнездо. Все сам сделал, за малым исключением. Ей только порчу с него снять надо было. А тут ее звал, видно, сам управиться не может, и колдун здешний нешуточный. Как бы ей самой не опростоволоситься с ним.
– Ну, что молчишь? – спрашивал у нее господин.
– А что ж говорить, если вы ничего мне пока не рассказали, – отвечала девушка вполне разумно. – Как сей колдун вас изводит? Порчу на вас наводит, что ли? Может, на людишек ваших страх нагоняет?
– Нет, не то, не то все… – Волков принялся рассказывать ей о своих догадках.
Он говорил о том, что люди его, да и он сам, словно слепыми стали, тысячи врагов под носом были, а их не увидели. Тысячи! Две тысячи были рядом, в лесах да в оврагах, а люди Волкова даже следов их не рассмотрели. Как? Как могли пройти две тысячи человек, не оставив на земле ни единого следа? Да еще с кавалерией. Он явно такого не понимал.
– Ну, что скажешь, разве нет тут колдовства? – спрашивал он у девушки.
– Может, и есть, а может, и нет, – уклончиво отвечала она. – Если есть тут темное дело, то это морок.
– Морок? Что за морок?
– Умение людям глаза застить. Наваждение на глаз человеческий.
Она и сама так могла, ей не представляло труда пройти средь многих людей так, что никто на нее и не обернется, никто о ней и не вспомнит, если спросят. Давно она этому научилась, умела тенью скользить даже при свете дня, как будто и не было ее. В книге одной умной о таком писали, что это умение великое, но ей оно далось легко, само собой, без учения. Но вот чтобы в тени своей две тысячи мужиков спрятать, так чтобы глаз чужой их не видел, да еще с конями… Нет, о таком она даже в книгах не читала.
– А еще что темным делом казалось? – спросила Агнес у Волкова, оторвавшись от размышлений о великом мороке.
– Знали они наперед, что мы идем. Знали, как стоять будем, как действовать… – отвечал кавалер, вспоминая те события. – Мы словно в ловушку шли, что они нам расставили.
Вот тут Агнес уже всерьез заинтересовалась.
– Думаете, знали? Может, оно само вышло, может, ловушка та не силами злыми, а умением устроена да беспечностью вашей?
– Может, и так, только вот командир наш, маршал фон Бок, в такую же ловушку угодил. – Волкову не нравилось, что Агнес сомневается в присутствии тут злого дела. – Так же шел и так же несколько тысяч человек у дороги своей не заметил, за что и сильно бит был.
Агнес все равно сомневалась, но теперь уже меньше.
– Стекло-то у вас с собой?
– Ты же знаешь, что с собой.
– Ну мало ли, вдруг вы потеряли, когда вас били? – спросила девушка с заметным ехидством.
Волков на это ничего не ответил, отпер сундук, вытащил оттуда мешок со стеклянным шаром и бросил его на кровать.
– На, смотри.
– Поесть мне прежде надобно, помыться, – произнесла девушка.
И, как по заказу, из-за полога донесся голос оруженосца Фейлинга:
– Господин полковник, господин инженер прибыл.
Волков вышел к инженеру.
– Ко мне приехала родственница.
– Да-да, я слыхал, – отвечал инженер.
– Она поживет пока тут. Около стены за моим шатром отгородите место для купальни и нужника.
– Немедля приступлю, – пообещал Шуберт.
Когда кавалер вернулся в шатер, то увидел Агнес уже на кровати с шаром в руках, она была только в нижней рубахе. Когда только успела? Девушка подняла на него глаза и сказала:
– А вы, господин мой, ступайте, я одна побуду. Только поставьте кого-нибудь у входа, чтобы не вошел кто ненужный. – И, не дожидаясь, пока господин покинет шатер, вообще уже не обращая на него внимания, стала снимать с себя последнюю одежду.
Офицеры, все рангом от капитана, собрались у шатра генерала, рассаживались за длинным столом на лавках. Первыми сели полковники Фолькоф и Эберст, а также заместитель выбывшего по ранению фон Кауница капитан-лейтенант Фильсбибург, капитан ландскнехтов Кленк и новый командир кавалерии капитан фон Реддернауф.