Однако однажды — было это около года назад — Киприенна все же испытала счастье.
В тот день она получила от матери обычное холодное и короткое письмо, в котором та просила ее быть прилежной и передать привет настоятельнице.
Внизу письма, под самой подписью, Киприенна заметила круглое пятнышко, которое приняла за след слезы своей матери.
Значит мать плакала, когда писала ей это холодное письмо, значит она ее все-так любила!
С какой нежностью целовала бедная девушка это пятнышко и как радовалась, когда Урсула придала ему то же значение, что и она! С того дня подруги стали говорить лишь о матери Киприенны и ни о чем больше.
В тот час, когда мы заглянули во двор монастыря, на каменной скамье разговоров почти не велось, зато девушки много плакали, ибо утром Киприенна получила очередное письмо от отца, в котором тот извещал ее о своем скором приезде.
По словам отца, Киприенне пришла пора покинуть монастырь, вернуться в семью и начать выезжать в свет.
Но что же станет с нею после разлуки с лучшей и единственной подругой?
Обладая мужественным сердцем, Урсула первой перестала плакать и постаралась улыбнуться.
— Зачем печалиться, ведь ты едешь к своей матери! — весело сказала она.
— Да, — со вздохом отозвалась Киприенна, — но зато я теряю тебя.
— Но ведь ты будешь бывать на балах и концертах, много веселиться и вскоре забудешь свою бедную Урсулу.
— О, никогда, никогда! Клянусь тебе в этом!
— Ты богата, знатна и прекрасна, как ангел. Как бы я хотела видеть тебя в твоем первом бальном платье!
Девушки надолго умолкли.
— Ах, Киприенна, — продолжала Урсула, — я так тебя люблю, что мне кажется, что у нас с тобой одна душа на двоих. Вся твоя забота будет состоять лишь в том, чтобы быть красивой и очаровывать всех вокруг, я же всего лишь бедная девушка без имени и состояния.
Перемена тем временем закончилась, зазвонил колокольчик и девушки рука об руку направились в классную комнату.
По пути им встретилась одна из монахинь, попросившая их пройти к матери-настоятельнице.
— Мы должны пойти туда обе? — удивленно переспросила Урсула.
— Да, обе, — отозвалась монахиня.
Мать-настоятельница ждала их в маленькой часовне, служившей ей в качестве приемной.
— Дорогие дети мои, — ласково заговорила она, увидев вошедших девушек, — я хочу поговорить с вами обеими, ибо для каждой из вас у меня найдется что сказать. Ты, Киприенна, получила письмо от отца, а я получила письмо от твоей кузины, Урсула. Ты тоже должна покинуть наш монастырь. Не забывайте же о своей дружбе, дети мои, и если кому-нибудь из вас потребуется защита, то ищите ее друг у друга. Киприенна, я вверяю твоим заботам Урсулу; Урсула, я вверяю тебе Киприенну. А теперь, дети, обнимите меня, нам надо попрощаться.
Девушки с волнением обняли добрую женщину, которую им, возможно, уже никогда не суждено будет больше увидеть.
При расставании Киприенна подарила Урсуле прекрасный альбом в белом переплете, на котором золотом было вытеснено слово «Дружба».
Урсула истратила чуть не все свои сбережения на такой же подарок для Киприенны, — только альбом ее был в голубом переплете.
— Итак, — шутливо заметила она, — мы по-прежнему останемся белой и голубой.
На следующий день в приемной было пролито немало слез. Господин де Пьюзо присутствовал при расставании подруг.
Киприенна уже сидела в карете, когда Урсула, выпустив ее наконец из объятий и поцеловав в последний раз, спрыгнула с подножки на землю. Дверца с шумом захлопнулась и карета стала быстро удаляться от здания монастыря.
Урсула должна была выехать тем же вечером в дилижансе в обществе приехавшей за ней полной дамы с грубыми вульгарными манерами, которая никогда раньше не бывала в монастыре, хоть и назвалась теткой Урсулы.
Улыбаясь, она сообщила племяннице, что та будет жить у нее в доме.
— Мы не богаты, дорогое дитя, — весело заявила она, — но у нас добрые сердца. Я добрая женщина и мой Жоссе тоже человек очень добродушный. Жоссе — это мой муж и, следовательно, твой дядя. Госпожа Морель поручила тебя нашей заботе и, будь уверена, ты окажешься в хороших руках.
Всю дорогу разговор продолжался в том же духе. Через три-четыре часа Урсула вполне освоилась с болтовней своей тетушки, во время которой девушка предпочитала больше помалкивать, размышляя о планах в отношении своего будущего, которые могли возникнуть у госпожи Морель.
Вскоре Урсула узнала, что ей придется самой зарабатывать себе на жизнь и почувствовала невольное облегчение при мысли, что ничем не будет обязана чете Жоссе.
Оказалось, что госпожа Морель заранее позаботилась о месте для Урсулы — девушка должна была работать у госпожи Розель, владевшей одним из крупнейших в Париже магазинов по продаже льняного товара. Через три четверти часа дилижанс остановился у ворот одного из домов на Пляс Нотр-Дам де Виктуар, и тут Урсула, оглушенная громким городским шумом, поняла выходя из экипажа, что два любящих друг друга существа, живущих в одном огромном городе, могут быть так же далеки друг от друга, как если бы их разделяли сотни миль.
Войдя вместе с госпожой Жоссе во двор дома, Урсула увидела стоящего там остроносого человечка, который, казалось, ждал кого-то.
Завидев его, госпожа Жоссе, которая тоже, по-видимому, разыскивала кого-то, вертя головой по сторонам, устремилась вперед, таща с собой Урсулу.
— Вот и он, пойдем же скорее! — возбужденно затараторила почтенная дама.
Через несколько секунд она уже сжимала маленького человечка в объятиях, радостно восклицая:
— Здравствуй, старина, здравствуй, мой мальчик! Я привезла к тебе твою племянницу Урсулу!
Вежливо поклонившись Урсуле, «мальчик» обернулся к жене и холодно произнес:
— Доброе утро, дорогая Бабетта.
ГЛАВА II
Бал у графини Монте-Кристо
Зимой 18… года графиня Монте-Кристо была настоящей королевой сезона в Париже, причем интерес к ее особе еще больше подогревал тот факт, что никто не знал, откуда она родом и из каких мест приехала в столицу. Лишь одно не подлежало никакому сомнению — это была дама из высшего общества, о чем свидетельствовали ее прекрасные манеры и аристократическая внешность.
У каждого из претендующих на право знать все — а таких людей очень много в том довольно узком кругу, который обычно называют «весь Париж» — была готова своя легенда о происхождении и жизни графини Монте-Кристо.
Одни говорили, что это молдаванская княгиня, путешествующая по Европе подобно шведской королеве Христине.
Другие уверяли, что она приехала в Париж прямо из Константинополя, где была замужем за султаном.
Третьи утверждали, что это близкая подруга знаменитой леди Эстер Стенхоуп, о которой в то время говорила вся Европа.
Как бы то ни было и какой бы из этих версий ни оказали предпочтение наши читатели, в любом случае ясно было одно: в тот год королевой парижского общества была звезда первой величины по имени графиня Монте-Кристо.
Ее особняк на Елисейских полях был одним из лучших в столице, а лошади и экипажи графини вызывали восхищение у всех, кому доводилось их видеть.
Никто не мог в точности назвать стоимость ее бриллиантов, но было совершенно очевидно, что она составляла целое состояние.
Все слуги графини были наняты ею в Париже, поэтому никто из них ничего не знал и ничего не мог сообщить о прошлом своей госпожи.
Лишь один человек, возможно, мог кое-что рассказать о таинственной графине, но он упорно молчал.
Человек этот, по-видимому, близкий друг госпожи Монте-Кристо, называл себя виконтом де ла Крус и испанским креолом, причем его смуглая кожа придавала убедительность такому утверждению.
Дамы находили его весьма красивым, хотя и несколько суровым на вид. Мужчины страстно домогались дружбы виконта, несмотря на то, что испытывали перед этим человеком какой-то безотчетный страх.