— Это был полковник Фриц? — вскричала я, осененная внезапной догадкой.
Матушка с удивлением посмотрела на меня.
— Так ты уже обо всем догадалась? — запинаясь спросила она. — Но твой отец не знал, что в доме его появился опаснейший враг. По словам полковника, он знал шевалье д’Альже в период его жизни в изгнании и был его лучшим другом и утешителем в час смерти. Умирая, шевалье просил его передать мне медальон, который все это время хранил, как святыню.
И этот человек, это чудовище, имел наглость обмануть доверие графа и воспользоваться моей слабостью.
И я была настолько глупа, что поверила его словам!
После этого, дорогая Урсула, матушка рассказала мне все.
Милая матушка, несчастная страдалица, виновна ты или нет, но я никогда не стану твоим судьей и забуду твою историю, сохранив в памяти лишь перенесенные тобою муки!
ГЛАВА XXIII
Брачный договор
Киприенна хотела сохранить воспоминание лишь о страданиях своей матери, последуем же ее примеру и расскажем только об угрызениях совести несчастной женщины.
Она действительно была виновна, но упрекнуть ее можно было лишь в легкомыслии и безрассудстве. Графиня стала рабой жалкого негодяя и послушной игрушкой в его руках. Полковник обвинил ее перед мужем в том преступлении, которого она не совершила, но бедная женщина была лишена возможности доказать свою невиновность.
Ее муж стал считать собственную дочь незаконнорожденной, а другого своего ребенка, маленькую Лилу, графине пришлось скрыть от ее злобного отца, полковника Фрица, который не замедлил бы сделать из девочки еще одно свое орудие.
У несчастной матери осталось лишь одно существо, которое еще любило ее и доверяло ей. И этому существу, которое она когда-то носила под сердцем, которое было ее родной дочерью, графиня только что сказала полные печали слова:
— Киприенна, ты любишь меня, но забываешь при этом, что я являюсь главной причиной всех твоих несчастий. Ты испытываешь ко мне доверие, которого я ничем не заслужила. Я слаба и беззащитна, а ты призываешь меня на помощь, хотя у меня не хватает сил защитить даже саму себя. Бедная душа, ты слишком высокого мнения обо мне, а ведь я — самая виновная из всех женщин. Прокляни же меня, я недостойна называться матерью!
Разве не были эти муки раскаяния достаточным наказанием для графини? Да, измученная угрызениями совести, она сказала эти слова своей доброй и нежной Киприенне.
И Киприенна со слезами на глазах заключила ее в объятия, поцеловав в лоб и прошептав лишь одно восклицание:
— Бедная матушка!
Сквозь плотные занавеси пробивался тонкий луч занимающегося дня. Киприенна лежала в своей белоснежной постели и крепко спала после бессонной ночи. На лице ее играла слабая улыбка.
О чем же думало это прелестное дитя?
Во сне она видела себя гуляющей по саду в Нуазеле рука об руку с маленьким шевалье д’Альже, который затем внезапно превратился в дона Жозе, а сад вдруг приобрел сходство с монастырским садом в городе Б…
Урсула тоже была там. Она стояла где-то в кустах, прислушиваясь к чему-то и загадочно приложив палец к устам.
— Почему вы плачете? Почему вы так страшитесь будущего? — спрашивал Киприенну ее спутник. — Будьте мужественны и верьте вашим неизвестным друзьям.
Внезапно в воздухе появились какие-то крылатые тени. Постепенно все они приобрели сходство с теми, кого любила Киприенна и кто испытывал к ней те же чувства. Там были мать-настоятельница, Урсула и, конечно же, ее дорогая матушка.
Они подходят к ней все ближе, они хотят поцеловать ее и заключить в свои объятия, но тут появляется графиня Монте-Кристо, ведущая за руку маленькую Лилу.
— Почему ты плачешь, зачем со страхом думаешь о будущем? Ничего не бойся и верь своим неизвестным друзьям, — ласково говорит ей графиня.
Ортанс де Пьюзо еще не ложилась и все еще не спит.
Глубоко задумавшись, она по-прежнему сидит в кресле, лицо ее необычайно бледно, а глаза покраснели от слез и бессонницы.
Перед ее мысленным взором также проходят видения, она снова видит сад в Нуазеле и бледное лицо шевалье д’Альже.
Она тоже вспоминает тех, кто оказал какое-то влияние на ее судьбу, — маркизу де Симез, добрую старушку Ламбер, графа де Пьюзо и наконец причину всех ее слез и печалей — искусителя и тирана, полковника Фрица.
Все они угрожающе приближаются к ней. Лишь один маленький шевалье прощает ее и тихо плачет, как плачут ангелы в раю, видя как гаснет звезда или как душа уступает искушению.
Лишь он один прощает ее.
Нет, не только шевалье д’Альже!
Над картиной отчаяния и горя возникает еще одно видение, прекраснее и благороднее всех. Видение принимает облик графини Монте-Кристо. Рука ее указывает на небеса, а рядом с ней стоит девочка. Этот ребенок — Лила.
— Плачь, грешница! Утопи свое горе в слезах раскаяния! Плачь, кайся и получишь прощение, — слышится голос таинственной графини.
Встав с кресла, графиня де Пьюзо взяла со стола смятое письмо, которое только что читала.
— Да, именно оттуда ко мне придет спасение, если не полное забвение всех страданий, — воскликнула она, — только автор этого письма сможет помочь нам, только эта святая утешительница графиня Монте-Кристо!
Как только Ортанс произнесла это таинственное заклинание и подняла голову, то сразу же увидела перед собою графиню Монте-Кристо.
За полуотворенной дверью виднелась фигура госпожи Потель.
— К сожалению, вчера я не смогла навестить вас, — произнесла графиня Монте-Кристо, — мне помешало сделать это исполнение священного долга, которого я придерживаюсь в течение многих лет. Но сейчас я свободна и потому я здесь. Что вы собираетесь делать?
— Я хочу полностью доверить вам свою судьбу, — ответила графиня де Пьюзо, — вы знаете все о моей ошибке и вы единственная, кто дарит мне утешение и поддержку, поэтому я приму любой ваш совет.
— Хорошо, — ответила графиня Монте-Кристо, — я только что имела разговор с доном Жозе и ваше решение не является для меня неожиданностью. И вот, бедная исстрадавшаяся душа, я пришла и говорю тебе от имени всемогущего Господа: ты искупила свой грех и достаточно пострадала за него, слезы очистили тебя от греха и угрызения совести искупили твое преступление. Присоединяйся же к нам, сестра, после долгого шторма ты наконец обрела тихую гавань.
Удивленная и ничего не понимающая графиня де Пьюзо молча слушала свою гостью, которая тем временем продолжала:
— Приди к нам и ты найдешь среди нас товарищей по несчастью — невинных жертв и кающихся грешников, тех, кто страдал сам, и тех, кто заставлял страдать других. Двери наши открываются для первых из них по первому их стуку, другие же, прежде чем быть допущенными, должны пройти серьезное испытание. Ты прошла через него и я могу наконец позволить тебе разделить с нами спокойствие и утешение, даруемое нашей работой.
— Какую работу вы имеете в виду? — удивленно прошептала госпожа де Пьюзо.
По знаку, сделанному графиней Монте-Кристо, госпожа Потель переступила порог комнаты.
— Посмотрите на эту женщину! — продолжала графиня, — она никогда не сворачивала с пути добродетели, но была несчастной женой и еще более несчастной матерью, вся ее жизнь была нескончаемой цепью горестей и печалей. Когда я ее встретила впервые, она была совершенно одинока в своем горе, ей не к кому было обратиться за поддержкой, но разве это было справедливо? Разве долг любого христианина не заключается в том, чтобы помогать несчастным? Ведь мы должны стремиться помочь всякому, попавшему в беду.
Помолчав немного, графиня Монте-Кристо заговорила вновь:
— Одна из задач проводимой нашими сестрами работы заключается в том, чтобы выявлять скрытое горе и дарить утешение отчаявшимся. Мы стараемся предотвратить ошибки, предупреждая юных девиц об окружающих их искушениях. Но, к сожалению, мы еще очень слабы, хотя мне уже приходилось встречать тех, кому мы смогли оказать помощь и поддержку. Близится тот день, когда благодаря взаимной любви мы станем непобедимы. Уже сейчас эти новые миссионеры, наши целители душ и сестры милосердия, не могут спокойно пройти мимо горя и нищеты. Оставим мужчинам гордую работу цивилизации общества. Да, дорогие сестры, оставим им гром побед, опьянение битвой и упоение властью. Скромные помощницы в великой работе, мы станем выполнять свою миссию тихо и незаметно для окружающих.