ГЛАВА 12
Басси неслась вперед, не разбирая дороги, а я обнимала мокрую от пота шею и вздрагивала каждый раз, когда она перепрыгивала через препятствия.
Я давно потеряла кнут, ноги, прижатые к бокам занемели и мне казалось, что с каждым прыжком Басси я смещалась вправо, и скоро, очень скоро упаду.
Над головой зашелестели листья и что-то больно ударило меня по макушке. Страшно было пошевелиться, страшно открыть глаза, но сильный яблочный запах подсказал мне, куда прискакала испуганная кобылица.
Я чувствовала, как рьяно стучит ее сердце и надеялась, что она скоро устанет, но Басси летела вперед подобно стреле. Я плакала и просила ее остановиться, но все без толку.
Наконец, впереди показался забор и Басси резко затормозила, опять встав на дыбы. Я закричала, хватаясь руками за гриву, и чудом удержалась в седле, а когда она вернулась на землю и метнулась вправо, больно ударилась грудью.
Неужели, так я и погибну? Под копытами собственной лошади?
Басси выскочила из рощи на дорогу и, проскакав через распахнутые ворота, припустила быстрей, а я зажмурилась и вцепилась в нее изо всех сил.
Господи, если я выживу! Если останусь невредима, обещаю — я буду хорошей! Я прощу Аннабель, и отца! И даже выйду за этого графа, черт, как же его фамилия!?
Слева раздался свист и я поняла, что с нами кто-то поравнялся, а потом поводья под рукой натянулись, заставляю Басси подчиниться чужой воле.
В нос ударил терпкий запах пота и я рискнула открыть глаза. В бледных мушках на фоне яркого летнего солнца, на черном смоляном жеребце рядом со мной скакал дровосек.
В неизменной белой рубахе, с собранными в короткий хвостик на затылке светлыми волосами. Одной рукой он управлял жеребцом, а второй тянул поводья, в которые я вцепилась мертвой хваткой. Но даже этого хватило, чтобы Басси послушно перешла на шаг.
— Отдайте поводья, леди де Бальмен, — голос у него был строгий и уставший.
Я попыталась разжать пальцы, но не смогла. Левая рука онемела и я не знала, виновато ли в этом кольцо или нервное перенапряжение.
Дровосек сам разжал их.
— Я думала, что дровосеки не ездят верхом, — зачем-то сказала вслух, но мужчина не улыбнулся.
— Получше, чем некоторые леди, — привязав поводья Басси к луке своего седла, он, наконец, заставил лошадь остановиться, а потом долго и внимательно разглядывал мое лицо, словно ему не давал покоя один вопрос.
Я, конечно, не из робкого десятка, да и знала эти взгляды. Смотрели на меня так парни и не раз. Взять хотя бы Пашу — иногда уставится, как удав на кролика, и думаешь, что ему надо?
Но взгляд дровосека заставил стушеваться. Словно со мной было что-то не так и он это прекрасно видел.
— Что с вашим лицом? — наконец, спросил дровосек и нахмурился. — Жизнь графини наскучила и вы решили вернуться в цирк?
Я подобралась и открыла рот, но остроумный ответ так и не пришел. Что неудивительно, ведь я чуть не разбилась насмерть!
— Не вашего ума дело! — решив, что и так сойдет, я попыталась вырвать из его рук поводья, но с тем же успехом могла научить Басси танцевать.
— Вы удивительно красивы… и непокорны для женщины, — ответил он и развернул черного жеребца.
Басси послушно затрусила рядом.
Мы шли в связке, медленно и скучно. Жеребец под дровосеком не выказывал ни единого признака усталости от затяжной погони, а Басси шла, понурив голову. Ее бока блестели от пота и я запоздало поняла, что пропахла им насквозь.
Дровосек молчал и я, имея возможность ехать прямо, а не вжавшись в лошадиную шею всем телом, выдавила:
— Спасибо, я совсем не умею ездить верхом… — и поспешно добавила. — Как оказалось.
— Помочь вам, дело чести, леди Элиза, — дровосек склонил голову и я на короткий миг залюбовалась им.
А точнее, тем, как широкая шея переходит в четко очерченные плечи и руки, обтянутые тонкой тканью рубашки. На короткую светлую бороду на подбородке, щеках и вокруг губ…
— Да… и все же дровосек из вас получше будет, чем всадник, — съязвила и с досадой отвернулась. — Позвольте дать вам совет, избавьте меня от своего присутствия до того, как отец увидит нас вместе. Чтобы не скомро… скапро…
— Скомпрометировать, — он весело улыбнулся, впервые с момента нашей встречи.
— Да, именно это, — я постаралась принять позу, подобающую графине и перед мысленным взором предстала Аннабель — тонкая, строгая и неизменно добрая и понимающая. — Благодарю.
Но короткий миг мне стало стыдно за свое поведение, но клубы пыли на дороге впереди, заставили позабыть обо всем.
В окружении слуг и конюшего к нам во весь опор скакал мой отец. Кольцо на пальце налилось тяжестью и сильнее сдавило фалангу.