— Порадуйтесь моим успехам, Элиза, — сказал граф и, когда я промолчала, в разговор включилась Аннабель.
— Ваша птица — прекрасно обучена, граф, — взмахнув ладонью, она позвала служанку и сделала это так изящно и непринужденно, что я в очередной раз восхитилась. — Не желаете ли чаю?
— Благодарю.
Тушки ни в чем не повинных перепелов, зайцев, сусликов и прочей мелкой лесной живности лежали на траве прямо перед шатром. При этом улов графа был чуть ли не вполовину больше добычи моего отца.
Кровожадный старик…
— Вам пришлось по вкусу сие развлечение? — спросил Роберт старший, обращаясь ко мне.
— Нет. Я не люблю бессмысленные жертвы, — в ответ граф только рассмеялся.
— Женщина, разве можно ожидать от нее других рассуждений! Александр, вы вырастили образцовую строптивицу, мне это нравится.
— Не переоценивайте себя, — буркнула под нос, пока мой отец имитировал благодушие.
Аннабель, которая сидела рядом, издала короткий, но вполне различимый смешок, и, чтобы как-то сгладить оплошность, закашлялась.
— Ты в порядке, дорогая? — Александр поднялся и предложил графине платок, но она только покачала головой.
— Не стоит беспокоиться, все хорошо.
Наши глаза встретились и я увидела то, что раньше не замечала — искорки озорного веселья в уголках голубых глаз. Такие заразительные, что мне самой захотелось рассмеяться в ответ, что я и сделала.
Роберт Стендброк старший посчитал, что недостаточно провести с семейством де Бальмен целый день на свежем воздухе и остался на ужин. В модном коричневом костюме с темно-сиреневым бантом на шее, который держала такого же цвета брошь в золотой оправе, он походил на павлина.
Несмотря на высокий рост и крепкое телосложение, правильные черты лица и общую опрятность, он не вызывал ничего кроме раздражения. Может, в этом было виновато вечно недовольное выражение его лица или высокомерность, с которой он держался с окружающими.
Не знаю, только необходимость видеть его рядом и поддерживать разговор, бесила нереально.
— Прошу меня простить, — сказала Аннабель, когда с главным блюдом было покончено, бросила на моего отца короткий взгляд и вышла из столовой.
— Бертран, вели принести десерт, — Александр тоже встал и, поклонившись Стендброку старшему, вышел, оставив нас одних. Ну, если не брать в расчет слуг.
Черт!
Избегая взгляда графа, я взяла в руки вилку и наколола лист салата, тут же отправив его в рот. Все что угодно, лишь бы не разговаривать с ним!
— Элиза, — Роберт старший откинулся в кресле и замолчал, ожидая, когда я посмотрю на него.
— Ммм? — не переставая жевать, промычала я.
Бред, никто не заставит меня делать то, что я не хочу. Можно просто встать и уйти — в ответ кольцо налилось тяжестью и сдавило палец.
Ну, вот опять!
— Для вас будет лучше выбросить из головы все мысли о любви, — я перестала жевать и посмотрела на графа. — Крепкий брак строится не на страсти, а на чувстве долга и признании авторитета супруга.
— То есть на взаимном уважении? — Роберт Стедброк старший криво усмехнулся.
— И покорности жены. Вы слишком молоды, чтобы принять эту простую, но необходимую истину. И мой долг, как вашего будущего мужа, позаботиться о том, чтобы она прочно укоренилась в сознании.
— Но…
— Будьте добры не перебивать, когда я говорю, — тон голоса графа изменился и кольцо на пальце по ощущениям стало похоже на кусок льда, холодом прострелив руку до локтя. — Когда Святая Церковь скрепит наш союз, перед Богом и людьми я буду вашим голосом и волей. Завтра вам принесут всю необходимую литературу. Ознакомьтесь с ней, а места, которые я собственной рукой пометил для вас, выучите наизусть.
— И не подумаю!
Возмущение взметнулось в душе подобно цунами, сметая все вокруг. Я бросила вилку на стол, за ней последовала скомканная салфетка.
— Рабство отменили черт знает когда! И я не ваша собственность! Я буду делать, что захочу! Говорить, что захочу! И вообще…
— Элиза! — интонация, с которым отец произнес это имя, больно ударила по самолюбию. Нет у меня здесь союзников, и друзей нет. Я совсем одна против этого чудовища в теле мужчины. — Что за тон? Немедленно извинись перед графом!
— У меня пропал аппетит, — сдержать слезы было нереально и я, подобно героине какого-нибудь женского романа, выбежала из столовой, рыдая навзрыд.
И никто не попытался меня остановить. Даже Аннабель.
Выгнав из спальни Сиззи и Роззи, я заперлась изнутри и упала на кровать, зарывшись лицом в шелковые подушки.
Что же делать?