— Для беременных!? — я была в шоке.
Даже бедняжек в положении, которым и без того не сладко, заставляют носить эти орудия пыток!
Лея расценила мой шок по-своему. И в мгновение ока обернувшись, сбегала куда-то, притащив еще один корсаж — с виду довольно привлекательный, без жестких пластин.
— Если вы никакой надевать не хотите, то я подумала, может хоть детский подойдет? — жалобно проговорила девушка, протягивая мне корсет. — Вы худенькая, а девицы сейчас и в двенадцать лет кровь с молоком! Такие корсажи свободные и не жмут, но, конечно, они от вечернего стандарта далеки. Но без него нельзя, никак! Наденьте хоть такой.
В голосе Леи звучала непреклонная решимость надеть на меня корсаж даже ценой собственной жизни. Вздохнув, я покорилась.
Детский корсаж из мягкой ткани сошелся на мне. И впрямь, он не слишком давил на ребра, и я даже могла дышать. Вот только бегать не смогу, конечно, но куда бежать на балу?
Переливающееся голубое шелковое платье оказалось на мне. Наряд шикарный, я просто в него влюбилась! Конечно, жаль, что граф увидит такую красоту и чего доброго решит, что это я для него расстаралась. Ничего, я найду, как ему досадить. Зря что ли, в прежней жизни целый год ходила на курсы «Госпожа по жизни»? Теперь я и есть самая настоящая госпожа, и меня даже так называют, вот такой поворот судьбы!
Платье достаточно скромное, но роскошная ткань и отделка давали понять, что перед вами женщина со вкусом. Правда, эти угольные брови и карминный рот со свежим нарядом не сочетались, но у меня был план.
И когда Лея надев мне на ноги и застегнув изящные башмачки на высоком каблуке, произнесла заветное «Готово!», я еле дождалась, когда она покинет мою гостиную. У горничной даже слезы выступили от умиления, когда она рассматривала свое творение, то есть меня, наряженную в пух и прах по «вечернему стандарту».
— Эх, госпожа, какая красотка! — вытирая слезы умиления ладонями, Лея вышла из комнаты.
Я закрыла дверь на задвижку и принялась за дело. В первую очередь убрала угольные брови. Они не хотели убираться, и на моем лбу остались упрямые серые полосы, как я не тела кожу. В конце концов, боясь, что сотру и свои собственные брови, я остановилась и с трудом вытащив шпильки из волос, завесила локонами лоб. Боль в голове сразу прошла.
Затем я стерла кремом румянец с щек и убрала помаду. Последним штрихом сняла остатки тонального крема. Поры выжили и теперь могли дышать. Вздохнула с облегчением и я, точно теперь зная, что натуральность в косметике не главное.
Корсаж я решила оставить. Вдруг без него меня вообще на бал не пустят? А я хотела появиться там, чтобы меня все увидели. И взглянув с сожалением на роскошное платье, которое так мне нравилось, приступила к его трансформации. Я оторвала нижние юбки, которые делали из наряда тяжкую ношу. Ни одной юбки внизу не осталось, только верхняя — из струящегося переливчатого шелка. Правда, теперь юбка слишком подчеркивала мои ноги, но ничего, меня не пугало. А если не устроит графа, то это его проблемы.
Следующим этапом я сняла ожерелье с изумрудами, затем браслеты и серьги. Слишком тяжелые украшения, в них я страдать не собираюсь. Я оставила обручальное кольцо и надела тонкую цепочку из серебра с подвеской-цветком.
Теперь туфли! На этих каблуках рюмочкой я точно сломаю ноги! Я стащила инквизиторскую обувь с ног и закинула их в дальний угол шкафа. А на ноги надела свои домашние тапочки — мягкие пушистые, разношенные и удобные. Все равно их под платьем будет не видно.
Ну все, я готова! Я посмотрела на себя в зеркало. Лицо без макияжа, волосы без прически, наряд без нижних юбок, шея и руки без серебряных кандалов! Что ж, теперь я точно готова.
— Госпожа графиня! — голос Ганса за дверью, затем стук. — Выходите, господин граф ждет в карете!
Глава 22
Хмурый и неприветливый граф уже сидел в углу кареты. Он был одет в черный, шитый золотом бархатный костюм, а на голове его красовалась широкополая шляпа с залихватским пером. Я набросила поверх платья накидку, чтобы он раньше времени ничего не заподозрил.
Граф смерил меня тяжелым взглядом, а услужливый Ганс помог забраться внутрь кареты. Я уселась на противоположной от мужа скамейке и с независимым видом принялась смотреть в окно. Больше то смотреть все равно было некуда. Не на графа же любоваться, в самом деле? Хотя выглядел он… отлично выглядел, в общем!
Некоторое время мы проехали в полном молчании.
Наконец мой спутник соизволил открыть рот. Но лучше бы он этого не делал.