— Госпожа Арида? Госпожа Арида? — доносится издалека нежный голос. — Вы как? Можете дышать?
Я открыла глаза и обнаружила себя лежавшей на кровати и сидевшую возле моей подушки Лею. Девушка с нежностью на меня поглядывала, а возле бока сопело что-то теплое. Едва я открыла глаза, мягкая теплая грелка ожила и бросилась ко мне на грудь, облизывая лицо шершавым языком.
— Птах! — я обняла зверька, заплакав от радости.
Мой питомец совсем высох, а его рыжая шерстка вновь задорно блестела.
— С ним все в порядке, — вздохнула Лея. — А вот с вами…
— А что со мной? — я сделала попытку встать, но ту же обессиленная упала обратно. Дикая слабость. — Лея, мои таблетки!
— Не помогут, — горестно вздохнула девушка. — Мы вас поили всеми лекарствами по очереди, что у вас в комоде лежат.
— И специальным средством? Из темного пузырька?
— И им тоже. Господин граф даже притащил те старые запасы, что когда-то у вас конфисковал. Но тщетно…
— Но я по крайней мере очнулась, значит, хоть одно из них да помогло.
— Но вы должны были очнуться уже давно, — возразила Лея. — Такого глубокого обморока у вас еще не было. Господин граф поехал за Трисмегистом.
— Сам поехал? — я настолько поразилась новости, что не смогла скрыть удивления.
— Ага, — Лея тихонько засмеялась. — Видели бы вы, как он испугался узнав, что вы в обмороке и в себя не приходите. Быстро забегал, всех на уши поднял. Ганс самых быстрых коней ему запряг, ускакал недавно. Вот вернется, а у нас хорошая новость — вы очнулись.
Я снова попыталась встать, и на этот раз у меня получилось хотя бы сесть. Однако, прилагая усилия, я вся покрылась холодной испариной. Лея поддерживала меня за спину и сокрушенно охала, видя мое состояние.
— Я хочу встать, — проговорила я и решительно опустила ноги вниз. — Помоги мне.
При помощи Леи я спустилась с кровати и наконец встала на ноги. Что ж, стоять я могу…
Но попытавшись шагнуть, я сразу почувствовала, как меня повело в сторону, колени подогнулись, и я упала на Лею. Она же, не ожидая этого, свалилась на кушетку. Сверху на нашу кучу прыгнул еще и Птах, решивший, что мы играем в какую-то интересную игру, в которой ему срочно нужно принять участие.
— Тук, тук! — раздался требовательный стук в дверь.
И не успели мы что-либо ответить, как дверь распахнулась, и внутрь ворвался граф. За ним быстрой вертлявой походкой вбежал Трисмегист. Зоркие глаза лекаря оглядели царивший в спальне кавардак, и он прищурился. Граф же, созерцая меня, придавленную сверху Леей и Птахом, только поинтересовался:
— Что здесь происходит? Арида, вы очнулись?
В его голосе звучала плохо скрываемая радость.
Граф помог нам подняться и Лея, чуть сконфуженно оправив задравшиеся юбки, быстро убежала под предлогом принести напитки. Я же осталась наедине с Трисмегистом и графом, как партизан перед двумя немцами.
— Быстро в постель! — гаркнул Трисмегист, глядя на меня. — Вы были в многочасовом обмороке, сейчас только постельный режим!
Едва я встала с кушетки, как меня снова зашатало и графу пришлось собственноручно укладывать меня в кровать. Впрочем, учитывая, что он был намного сильнее Леи, сделать у него это получилось гораздо лучше. Он даже укрыл меня сверху кружевным одеялом, как заботливая мамочка. Не хватало только поцелуя в лобик и сказки на ночь…
— Вы же поможете, Трисмегист? — озабоченно тем временем интересовался граф. — Арида вчера выбежала под дождь и простыла, наверное.
— Простыла? Сейчас посмотрим, — Трисмегист, достав деревянную слушалку, приставил ее резиновым наконечником к моей груди.
— Дышите, не дышите!
Я послушно сделал глубокий вдох, выдох, потом задержала дыхание.
Трисмегист нахмурился, явно что-то услышав.
— Жить буду, доктор? — попыталась пошутить я.
Трисмегист покосился на меня лиловым глазом, но промолчал, только тяжело вздохнул. Он принялся что-то сбивчиво объяснять графу, но поскольку они отошли к дальней стене, я ничего не расслышала.
Их совещание прервала Лея, вернувшаяся с подносом, уставленным чашками, чайником, сахарницей, печеньем и вареньем.
— Обильное питье! — скомандовал Трисмегист, одобрительно оглядев поднос. — Каждый час по чашке чтобы выпивала! Под твою ответственность! — последнюю фразу он произнес, обращаясь к Лее.
— Будет сделано! — отозвалась по-военному Лея и принялась наливать горячий чай в кружку.