Кажется, прошел целый год, прежде чем я вновь стала что-то ощущать. Однако, ощущения эти были не из приятных. Кто-то бил, буквально хлестал меня по щекам отчего голова моталась из стороны в стороны, как у тряпичной куклы.
— Да зачем же так сильно, Трисмегист? — слышался мне чей-то возмущенный голос.
Потом мрачное бормотание в ответ и снова шлепки по лицу.
— Не могу смотреть на это, господин граф, — кажется, жаловалась женщина.
— Да очнись же! — громкий вопль и увесистый шлепок по щеке наконец выдернули меня из сонного забытья.
Открыв глаза, я уставилась на своего мучителя. Это оказался Трисмегист. Он сидел на краю кровати с занесенным в воздухе руками. Увидев, что я смотрю, он с облегчением выдохнул и опустил руки.
— Очнулась, — пробормотал он и встал. — Служанка, принеси мне воды, чуть сам не помер тут.
Лея бросилась наливать воду, граф же подошел к моей кровати.
— Как ты? — не отрывая от моего лица жадного взгляда, осведомился он.
Я кивнула:
— Жить буду.
Граф выдохнул, как будто с его плеч спал тяжкая ноша. Затем повернулся к Трисмегисту:
— Вы должны сделать все, чтобы подобные приступы больше не повторились! Вам ясно?
Трисмегист продолжал поглощать воду, ничего не отвечая.
— Вы не выйдете отсюда, пока не поставите ее на ноги. И поставите так, чтобы она больше никогда не падала в эти обмороки!
— Вы мне ставите ультиматум? — спокойно поинтересовался Трисмегист и поставил стакан на поднос.
— Считайте, как хотите, — бросил граф. — Я все сказал. Если будут нужны какие-то ингредиенты или инструменты, вам все привезут. Работайте. Спать можете в соседней комнате, там гостиная Ариды, есть диван
Мне стало страшно. В голосе графа звучала неприкрытая угроза, и я на месте Трисмегиста не осмелилась бы спорить с ним. Но тот думал по-другому. Лекарь вдруг прищурился, словно шулер перед решающим ходом в покере и произнес:
— Ваша супруга больна неизлечимо!
— Что? — граф буквально прорычал этот вопрос.
Потом бросился на Трисмегиста и зажав тощего лекаря в угол, схватил того за грудки.
— Что значит неизлечимо, шарлатанская твоя душонка? — граф рассвирепел окончательно. — Что значит неизлечимо? Ты хочешь сказать, она умрет?
— Да, — не теряя самообладания прохрипел Трисмегист и с силой дернулся.
Кусок его серебристого воротника остался в руках графа, застывшего с растерянным выражением лица.
— Ваша жена умрет, вы правы, — повторил Трисмегист и принялся быстро собирать свой саквояж. — Потому что отравлена ядовитой стрелой, во-первых. А во-вторых, остолоп вы этакий, — Он немного помолчал, словно решая, говорить или нет. — Во-вторых, это вообще не ваша Арида!
И не дожидаясь, пока граф придет в себя от изумления, лекарь ужом выскользнул из спальни, не забыв, впрочем, оставить на столе несколько пузырьков с новыми лекарствами.
Глава 36
Граф Санген Сангиан
— … Она умрет, и вообще это не ваша Арида! — последние слова быстро покидающего комнату лекаря стучали у меня в мозгу, пока я гнался за ним через весь дом.
К сожалению Трисмегист то ли действительно владел магией, то ли был спортсменом, но когда я выбежал на крыльцо, то увидел только скрывающуюся за поворотом карету.
Не мешкая, я побежал в конюшню. Ганс спешно оседлал мне коня, и я бросился в погоню. Сожаление, гнев, стыд перед Аридой за свое поведение, безумная к ней жалость… Меня терзали настолько противоречивые чувства, что я почти помутился рассудком.
Когда я поравнялся с каретой, уцепился за ее край и выбив стекло, буквально упал внутрь повозки. Ноги выскользнули из стремян без труда, поэтому я, к счастью, не вывихнул конечности.
Трисмегист смотрел на меня слегка удивленно. Но не был напуган, как я ожидал.
— Ну и куда вы так спешите? — я вытер кровь из разбитой губы и брякнулся на скамью напротив. — Разве ничего не хотите мне объяснить?
Трисмегист пожал плечами и отвернувшись, сложил руки на груди, всем своим видом показывая, что говорить не намерен.
Я взял его за плечи и встряхнул. Наконец в прищуренных узких глазах лекаря отразилось нечто, похожее на испуг.
— Что сделано, то сделано, граф, — проговорил он, убирая мои руки. — Теперь уже поздно менять что-либо. И объяснения, поверьте, ни к чему не приведут.
— Тем не менее, я хочу знать. Мне кажется, я имею на это право. Все-таки Арида моя жена.