Это были не просто славные эмблемы, добытые на поле брани и служившие украшением, это была своего рода живая хроника блистательных подвигов солдат и славы их гениального вождя.
Все, что много говорит воображению, невольно вызывает к себе уважение и заставляет сосредоточиться. Мы углубились в рассматривание каждой мелочи этой комнаты, отныне ставшей исторической, и царившее кругом нас молчание лишь изредка нарушалось голосом проводника, которого мы время от времени тихо о чем-либо спрашивали: в эту минуту нам казалось, что сам император присутствует здесь.
В комнате Жозефины не было ничего интересного, лишь бросалось в глаза отсутствие вкуса и гармонии. Обстановка представляла собой странную, безвкусную смесь всех цветов и стилей, не замечалось ни изящной простоты, ни аристократического замысла, ни любви к старине – наоборот, здесь безраздельно царила мода, эта всемогущая властительница Парижа. Я не могла подавить в себе чувства гордости при мысленном сравнении покоев Жозефины с моими комнатами в Натолине.
Единственное, что было вне всякой критики, – это картинная галерея. Сразу становилось ясно, что устройство ее поручили человеку опытному, с большим артистическим чутьем. Фламандская школа в галерее господствовала над итальянской. Не желая давать здесь скучного описания, которое невеждам покажется неинтересным, а знатокам – недостаточно полным, я укажу только, что в этой галерее имелось несколько великолепных картин Клода Лоррена, Поля Поттера, одна чудесная картина Рейсдаля и множество восхитительных полотен Воувермана.
Что касается архитектуры дома, то она была не только безобразна, но и вульгарна. Главный корпус оказался низким зданием, придавленным крышей с мансардами. Окна узкие и маленькие, двери убогие, украшения тяжелые, одним словом, все носило отпечаток мелочности без простоты и претензий – без величия.
Но сады и в особенности оранжереи были великолепны: в них оказалось столько редких растений из всех стран света, что легко можно было вообразить себя в тропиках.
Высчитывая хотя бы приблизительно издержки на устройство и содержание этих садов, можно сразу заметить, что Жозефина больше всего любила свои растения и цветы, предпочитая их всей окружавшей ее роскоши. Правда, она немало тратила и на туалеты, но чувство, которое питала императрица к своему парку и оранжереям, было настоящей страстью. Сколько прелести придавал празднествам этот красивый, кокетливо убранный уголок и сколько романтических интриг завязывалось на его аллеях блестящим придворным обществом!
Вернувшись домой, я нашла приглашение, которое меня одновременно и удивило, и обрадовало. Это было извещение от дежурного камергера о том, что я приглашена «иметь честь обедать в Сен-Клу с Их Величествами» в тот же день в шесть часов, а теперь было уже десять. Подобной чести удостаивались весьма немногие, а особенно иностранки, потому что император со времени своего брака следовал старому этикету французского двора и обедал только в кругу своей семьи. Потому я решила довести до сведения императора, что мне чрезвычайно неприятна постигшая меня неудача. К счастью, военный министр давал бал, на котором император должен был присутствовать, и, таким образом, мне предоставлялась возможность объясниться с ним, так как я надеялась, что Наполеон, как всегда, обратится ко мне с несколькими словами.
Я поехала на бал раньше, чтобы занять хорошее место. Желая обратить на себя внимание императора, я оделась так, чтобы он меня заметил, и надела все свои бриллианты. Как я и предполагала, император, увидев меня, направился в мою сторону и, приняв недовольный вид, сказал:
– А, графиня! Вы вчера, верно, поздно вернулись домой? Мы все же вас ждали и оставили ваше место незанятым.
Поощренная такой любезностью, я высказала сожаление, которое почувствовала, увидев по возвращении домой приглашение и не имея возможности им воспользоваться.
Он слушал меня, улыбаясь и, по-видимому, забавляясь моей досадой, а затем с милым простодушием напомнил старую пословицу:
– Что отложено, то не пропало, в следующий раз вы получите приглашение вовремя.
Этот разговор, довольно длинный для того, чтобы привлечь внимание остальных гостей, подал повод к самым неуместным предположениям.