– Никого, кроме себя, – ответила королева.
– Никакое другое изображение не займет места в моем сердце, кроме того, которое вы видели в зеркале на моей груди, – сказал Элизор. – Эту женщину я всегда буду любить, почитать и поклоняться ей как божеству; в ее руках моя жизнь и смерть. От вас зависит осудить меня на смерть за эту привязанность, которая была для меня жизнью, пока я скрывал ее.
Притворилась ли королева, желая испытать его, или у нее была другая привязанность, только она ответила с самым равнодушным лицом:
– Я не стану распространяться о том, насколько безумна любовь, которая метит в такую высокую цель и сопряжена с такими затруднениями, но я желала бы знать, как давно длится ваша привязанность.
Элизор не мог возлагать больших надежд на взаимность со стороны королевы, судя по ее серьезному тону, исполненному достоинства, и робко ответил, что еще в ранней молодости эта любовь пустила в нем корни, не причиняя никаких страданий. В продолжение последних семи лет она также не была мучением, а только недугом, доставлявшим ему неисчерпаемое наслаждение, так что выздоровление было бы для него равносильно смерти.
– Если это так, – сказала королева, – и вы действительно отличаетесь таким постоянством, то я не могу отнестись легкомысленно к вашему признанию. Я хочу подвергнуть вас испытанию; если вы выдержите его, то у меня не останется никаких сомнений относительно справедливости ваших слов. Если я найду вас таким, как вы говорите, то я сделаюсь такой, какой вы желаете меня видеть.
Элизор умолял назначить ему испытание, потому что для его любви ничто не может показаться тяжелым.
– Будь, по-вашему, – сказала королева, – завтра же вы уедете отсюда на семь лет и отправитесь в такое место, которое не имело бы никакого сообщения с моим местопребыванием. В это время мы не будем иметь никаких известий друг о друге; вы испытывали себя семь лет и потому знаете, что меня любите; я должна подвергнуть себя такому же семилетнему испытанию, чтобы убедиться в том, в чем я не уверена.
– Я готов покориться вашему требованию, – ответил Элизор, – но что будет служить мне ручательством, что через семь лет вы признаете своего верного слугу?
– Возьмите это кольцо, – сказала королева, – и переломите его: одну половинку возьмите себе, а другую я оставлю у себя. Если за семь лет время изгладит ваше лицо из моей памяти, то я узнаю вас по половинке этого кольца.
Элизор сломал кольцо, простился с королевой и полуживой приготовился к отъезду. Он отпустил своих слуг и, взяв только одного из них с собой, исчез бесследно.
Семь лет! Кто любит, тот может себе вообразить, какими продолжительными они должны были показаться Элизору!
Прошли семь лет и одна минута. Королева отправилась в церковь. В начале обедни к ней подошел отшельник с длинной бородой и, поцеловав ей руку, подал письмо. Королева, думая, что это одна из многочисленных просьб, которые она получала ежедневно, не обратила на письмо особенного внимания и открыла его уже среди обедни. В письме была половина кольца Элизора. Королева очень обрадовалась и тотчас же послала одного из своих придворных отыскать отшельника и привести его к ней. Придворный всюду искал отшельника, но нигде не нашел его и наконец узнал, что тот уехал; но куда – никто не мог сказать ему этого. Таким образом, прошло довольно много времени, пока придворный вернулся с известием о неудаче своих поисков. Королева принялась на досуге за чтение письма, которое было следующего содержания:
Благодатная сила времени излечивает все, даже страсть, потому что заставляет нас делать надлежащую оценку вещам и отличать прочное от мимолетного. Я не раз спрашивал свое сердце: что побуждает меня любить вас? И должен был сознаться, что меня прельщала ваша красота, соединенная с жестокостью. Но я благословляю эту жестокость, потому что она возвратила мне свободу. Благодаря ей я перестал видеть красоту, и ее могущество пропало для меня. Семь лет не проходят бесследно для красоты! Мне же они были полезны, потому что внесли мир в мою душу и объяснили мне, что женщина, которая высоко ценит себя и требует таких долгих и тяжелых испытаний – не любит и никогда не любила меня. После семилетнего испытания мне ничего не остается сказать вам, кроме того, что мы. никогда больше не увидимся! Многое и многое произошло в нашей жизни за этот долгий срок. Будем ли мы избегать друг друга или опять увидимся, но мы навеки расстались с вами!..
Королева, читая это письмо, пролила целый поток слез и, к своему удивлению, почувствовала величайшее сожаление. Несмотря на свою королевскую корону, она считала себя самой несчастной женщиной в своем государстве, потому что лишилась лучшего, что у нее было в жизни, благодаря собственной глупости. Она надела на себя глубокий траур; не было ни одной долины, пещеры или кустарника в стране, где бы она не искала отшельника, – все было напрасно.