— Где ты гулял? — спрашивала она, не обращая внимания на его подтрунивание. — Да так, прошвырнулись по парку. — С кем? — С пацанами. — Ищете приключений на свою голову? — Ма! — Вот передавали в новостях про маньяка… — Ма! — Вот будут у тебя дети, отпускай их до утра! — Я же не гуляю до утра! Мы были в павильоне. — Каком ещё павильоне? — В шахматном. — Это хорошо.
"Как хорошо я вру", — подумал Серёжа.
Потом он шел спать, но перед сном вспоминал прошедший вечер, жаркие объятия на шахматном столике и не мог воспротивиться своей привычке. Мокрая салфетка летела через форточку, обеспечивая дворника работой и порцией утреннего негодования в адрес жильцов и прохожих.
Учиться оставалось всего ничего.
Девчонки почувствовали приближение лета и сменили свои наряды. Светочка, сидевшая впереди Сережи, стала приходить в школу в такой короткой и тесной юбочке, что сквозь тонкую, просвечивающуюся ткань можно было без труда рассмотреть цветочки на её трусиках. А полупрозрачная блузка! Нет, это было невозможно терпеть!
Но Серёжа терпел и радовался, что у него всё же есть сила воли.
Он думал об одном. Что наступит вечер, а с ним и радостная возня на шахматном столике.
У Серёжи, казалось, закипала кровь, когда Женя позволяла ему развести в стороны свои колени и прижаться к ней так, что своим торчащим дружком он упирался в низ её живота.
Неужели она не чувствовала, что с ним происходит?
Конечно же, чувствовала!
Однажды Серёжа, волнуясь от собственной наглости, взял девичью ладонь и потянул к себе.
— Что? — не поняла его Женя. — Потрогай… — он прижал её ладонь к своим брюкам. — Ты с ума сошел! — прошептала девочка. — Ну, через брюки… — Серёжа… — Чувствуешь, какой? — он знал, она не может не чувствовать. — Ты бессовестный. — Это он бессовестный. — Вы оба бессовестные, — хихикнула Женя. — Хочешь потрогать? — Нет. — А ты потрогай… — прошептал Сережа и расстегнул молнию своих брюк. — Серёжа, мы с ума сошли, — жарко шепнула Женя.
Но он уже передвинул её ладонь и едва не взревел от восторга, ощутив прикосновение девичьих пальцев.
— Вот. А ты боялась, — улыбнулся он.
Они помолчали. Женя не убирала руку.
— Женя, ты д-девочка? — заикнувшись от волнения, спросил Серёжа. — Конечно, — ответила она весело.
Казалось, вся кровь ударила ему в голову! Как запросто она сказала про это.
Почему-то подумалось, что дальше всё будет также легко.
Серёжа поймал своими губами её рот, и они стали целоваться. Его руки стали наглыми и дерзкими. Видимо, Женя сначала не поняла, что происходит. Затем она стала дёргаться и вырываться. Но Серёжа держал её крепко, как зверь держит вожделенную добычу.
При этом его руки действовали словно сами по себе. Его ладони проскользнули внутрь девичьих трусиков. Горячие пальцы паренька прикасались к холмику её лона и трогали влажную щелочку.
— Нет! — вскрикнула Женя. — Давай! — сердито прошептал Серёжа и потянул вниз её маленькие трусики. — Не надо! Пусти! — Женя! Давай сделаем это! — Сереженька! Не надо! — Надо! — Нет, ты с ума сошёл. — Женя, приподнимись! Я не могу их снять… — И не думай! — Ну почему? Почему? — он буквально кипел от злости и страсти. — Этого не будет. — Почему? — Первым у меня будет муж.
Кто?
Муж?
Чей муж?
Господи!
Серёжа был так возбужден, что до него не сразу дошло, о каком ещё муже говорит Женя. Ну, дура!
Он был готов ударить ее.
Сидит перед ним почти без трусов, его пальцы в её теле, его член в её ладошке, а она рассуждает о будущем муже.
Умереть — не встать!
— И когда это будет? — с вызовом спросил Серёжа. — Что — "когда"? — Муж — когда будет? — Не знаю. В девятнадцать. В двадцать. — Но сейчас тебе только шестнадцать? — Да.
Серёжа помолчал и вдруг решительно произнёс.
— И что? Теперь впереди три-четыре года просвещённого онанизма?
Гробовая тишина длилась несколько секунд. Тело девушки мгновенно стало чужим и жестким.
— Ты свинья! — воскликнула Женя.
И резко вывернулась из его рук.
— Стой! — воскликнул Серёжа.
Она встала со столика и торопливо приводила в порядок свою одежду.
— Женя! Не сердись!
Девушка, не оборачиваясь, уходила из павильона.