За моими словами нет мысли. Обычно люди сначала думают, потом – пишут.Я же пытаюсь составить мысль из случайно написанных фраз.
Никого не впечатляет моя имитация мысли.
Мне не о чем рассказывать людям. Обычно писатель вырастает из рассказчика.
Сначала короткие устные истории, которые позже начинаются записываться. Количество историй растет и рождается писатель.
Я никогда не рассказал никому ни одну историю. Я понимаю ограниченность своих способностей рассказчика. Мне показалось, что в творчестве это неумение можно скрыть тщательной имитацией. Я сам ощущаю себя неловкой имитацией. Старательно проживаю выдуманную не мной жизнь. Говорю о смирении, как о высшем проявлении мудрости человека.
Я необходим богу только для помощи другим людям. В этом и состоит моя миссия среди живых.
Я не создан писателем. У меня ни к чему нет способностей.
Но я всегда оказываюсь там, где необходима помощь.
Мои оправдания не имеют для меня большого значения. С меня нечего будет спросить на Страшном Суде – мне нечего не дано.
Выбор не имеет значения в жизни человека. Весь его потенциал закладывается изначально. Изменения в схеме судьбы невозможны. Но человек может разрушить схему. Начав пить алкоголь, он может легко разрушить гениальность, заложенную природой в его мозг.
Мне нравится рассуждать о мозге других людей. В мой мозг не заложено ничего.
После неудачной попытки пройти тест в милицию, профессор показывал меня вместе с двумя дебилами студентам, как пример действенности тестов. Из сотни людей они отобрали троих – и я оказался в тройке.
Меня вывели перед аудиторией, в которой сидели студенты и профессор ласковым голосом спрашивал меня о моей жизни. Я не был признан нормальным. Меня не взяли даже в полицию. Моя ущербность подтверждена документально. Никому не интересны шизоиды – с ними не общаются.
Мир не может быть простым. Мне следовало понять это раньше. Я бы избежал многих недоразумений и неловкостей.
Пытаюсь рассказать о самом важном в себе, воображаю, что смогу заинтересовать этим хотя бы одного человека. Пока нет интересующихся.
Мои рассказы скучны и заурядны. Нет ничего глупее моих рассказов.
Я продолжаю свои истории без воображения. Я – не мастер слова. Совсем не чувствую языка. Лишь хочу заработать и не знаю другого способа это сделать. Шестнадцать лет назад я вообразил, что при нужном усердии смогу зарабатывать не меньше Хэмингуэя. Разочарование в своих способностях пришло лишь спустя пятнадцать лет. Пятнадцать лет своей жизни я посвятил творчеству.
Напечатанным за это время оказался лишь один рассказ, собранный из отрывков романа, который никто не захотел печать за десять лет хождения по редакциям. Впрочем, этот роман я тоже собрал из отрывков романов других авторов. То, что писал я сам не было никуда не годно даже с моей точки зрения. Бессмысленный набор фраз ничем не связанных между собой. Лишь год назад я узнал, что это типичный образец мышления шизофреника. Я оказался лишь шизоидом, но моего творчества это не изменило.
Теперь я пишу лишь так, как получится, совершенно не заботясь о возможном результате. Процесс стал для меня важнее. Я превратился в типичного графомана, с чем себя и поздравил и выпил рюмочку за рождение нового статуса.
Любой бы выпил. Но я не пью совершенно.
Говорят, что алкоголь разрушает мозг. А мне так уже некуда больше разрушать. Приходится холить и лелеять то, что есть.
32
Остаток дня я провел в радостном возбуждении. Мне хотелось немедленно что-нибудь сделать. Но я не поддался на эти провокации. Так недолго и дров наломать.
А пока – ничего. Ни звука. Что бы я сейчас ни предпринял, все будет тщетно. Мысль эта мучительна. Я слишком много думаю о произошедшем. Если бы они оставили мне хоть малейшую надежду на выход, смог бы я ухватиться за нее? Я должен был думать об этом раньше. Все было предельно логичным. Недостаточно глубокий перспективный анализ – вот в чем моя трагедия.
Грустно это или смешно – сложно сказать. Интерпретации реальности бесконечны. Сейчас такие вещи почему-то меня занимают, я над ними постоянно размышляю.
Интересно, почему все мы такие вялые, податливые? Сейчас надо быть очень осторожным, ведь почва у меня под ногами зыбкая.
Мне нужно прерваться. Я устал. Устал от себя, от всего этого.
В голове было пусто, в одиннадцать часов вечера я рухнул на кровать перед телевизором, как человек, которому уже на все наплевать.
Я это знаю. Я это чувствую.
В поисках себя я стал другим.
Мир не обязан быть нормальным. Если проиграю, то исправить это не получится. Ни одного исправления. Что ни изобретай. Я очень стараюсь быть обычным. Однажды я вообразил, что это может обезопасить мою судьбу.