Очень стараюсь. Но для глупого человека усилия не имеют значения.
Я не смог рассказать о себе ничего иного, кроме своей глупости. В человеке, нарисованным своим отчаянием нет ничего необычного.
Я могу говорить только о невозможности своего будущего. Очень страшной невозможности.
Побег от реальности невозможен.
Я не хочу быть героем своего произведения. Но у меня нет выбора. Я оказался героем своего произведения.
Я всегда был странным и своеобразным человеком. И еще я всегда любил читать. В детстве я любил проводить жаркие летние дни среди пыльных стеллажей холодных библиотек.
Сейчас мне сложно вспомнить, что я старался отыскать в подшивках старых журналов, которые пролистывал со всей тщательностью, на которую только был способен.
Я оказался достаточно странен, чтобы захотеть стать писателем только после двух лет в охране тюрьмы. Но графоманил я всегда. Мне казалось, что только слова способны выразить сложность эмоционального мира, которым я жил. Только с помощью слов я мог ощутить трепет жизни. Набоков, Горький, Грин позволяли мне наслаждаться трепетностью мира и моей способностью это чувствовать. Я вообразил, что и сам, с помощью слов, смогу передать это ощущение. Мне уже тридцать три. А я все еще учусь.
Уже не надеюсь научиться. Но не сомневаюсь, что тяга к графомании останется со мной.
Осознал свою бездарность и бесперспективность. К сожалению много позже, чем это сделали все мои немногочисленные читатели и многочисленные издатели, которых я заваливал своими писаниями.
Я определился в своем отношении к системе. И в своем месте в системе. Место бесперспективного дурака перестало быть вакантным. Я осознал ограниченность своих способностей. Тем старательнее мне придется выстраивать свой маленький мирок тихого комфорта, к котором я мог бы ненапряженно графоманить и развлекаться с девушкой.
Мои планы не идут дальше. Я не способен на более сложный план.
Но и достижение этого примитивизма потребует от меня напряжения всех своих способностей без гарантии успеха. Все мои планы легко разобьются о мою ограниченность.
Я никогда не смогу похвастаться своим талантом. Все знают, что я – глуп.
И если раньше меня от этого разоблачения скрывало молчание, то теперь – не скрывает.
Мои тексты похожи на музыку. В них тоже нет реальности. Я сам живу вне реальности. Не могу писать по другому. Если бы мог – обязательно бы писал иначе.
Всегда можно вообразить себя выигрывающим. Но мне это не интересно.
Сделанное мной – беспомощно. Сделанное мной скучно и заурядно. Но я старался изо всех сил.
Вы, которые талантливее меня, на что вы потратили свои способности? Старались ли вы так же изо всех сил? Или вам хватало того, что получалось само собой? Вы могли лениться и при этом все равно получать, что хотели. Я всегда завидовал вашей талантливости, ничему другому.
Что мне делать с собой с таким? Что бы делали вы на моем месте?
Мне не нужно ничего, кроме моей графомании.
33
В своем нынешнем душевном состоянии я ненавидел любое общение с людьми.
Теперь можно остаться наедине с собой в своей квартире и прагматично рассуждать. Иногда лучшая компания для тебя это ты сам.
Кто кого обманывает? Я не чувствую в себе мудрости. "Думаешь, это дает тебе свободу?" "Это делает меня свободнее".
Трудно понять, что за всем этим стоит. Я всегда приходил в отчаяние от этой мысли.
Положение нелегкое, но перспективное. Разве я виноват, что одна мысль рассказать о себе чужому человеку ужасает меня. От этого я стану только еще несчастнее. Я не хотел видеть людей вокруг себя. Но что‑то менять надо, вопрос только в том, с чего начать и что именно делать.
И даже не грустно. Ну, не больше, чем раньше.
Но сдаваться я не собираюсь. Уверен, у меня все получится.
Правильно. Ищи другой выход.
Самые лучшие праздники – те, что происходят внутри нас.
Ты уверен, что это действительно именно то, чем тебе хочется заниматься в жизни?
Так чаще всего и бывает. Как будто все хорошо. Есть люди, которые все еще верят, что знание – сила.
Что же, пожалуй у меня и в самом деле ум аналитический. Поэтому я и принялся за эти записки.
Все последующее – не более чем попытка объяснить.
Сначала – воспоминания. Все начинается с воспоминаний,
Я понимаю, что я вроде как должен быть расстроен и подавлен, но, если честно, расстроиться мне трудно.
Что ж, может, все не совсем так, как кажется. Эгоизм – вот единственный грех.
Нам не нравится думать, что мы ошибаемся, мы предпочитаем говорить, что нас просто неправильно понимают.