Ни у него и у друга не было мучительного унизительного взросления, неуверенности в себе и комплексов. Тут их бог миловал. Мужчинами они стали «без труда», без горьких потерь и душевной боли. В те времена далекой первой юности они оба были счастливы, горды собой, а главное они любили окружающий мир и себя в нем тоже очень любили.
Гриша валялся на диване весь во власти своих воспоминаний. Так, надо вставать … разлегся и ничего не делаю … Он был собою не доволен. Хотя, что ему делать он не знал, дел-то никаких не было. С дочерью и с другом он поговорил по телефону, кому еще тут звонить. Гришин мир в иммиграции довольно значительно сузился, но поскольку это произошло постепенно, то не было слишком заметно. Под «ничего не делать» Гриша подразумевал писание книги. Надо было приниматься за работу и попробовать оживить в памяти такие живые ночные картинки из «детектива» про убийство ребенка. Он открыл «чистую» страницу и сразу увидел новенькое название крупным синим шрифтом «Системная ошибка» … больше на странице он ночью ничего не написал. С чего начать … какая должна быть первая фраза … инципит … Теперь ночные точные мысли казались Грише размытыми, он все уже видел не совсем так, как ночью. Черт. Ничего не писалось. Надо подождать. Убийство ребенка-инвалида показалось пошлостью, да и нестыковки … Гриша с досадой закрыл только что открытый документ. Не выходит? Это потому что он бездарен, вот и не выходит!
Чем-то полезным все равно следовало заняться и Гриша стал рыться в своих многочисленных файлах. Он искал силлабус «летней школы» и нужные раздаточные материалы. Он долго возился, распечатывал тесты, проставлял новые даты в сетку силлабуса. «Вот возня мышиная …» — думал Гриша, пытаясь сосредоточится на старых дидактических материалах, по которым он раньше работал. «А хули мне менять-то эту муть? И так сойдет». Распечатанные странички Гриша сложил в папочку и сходил вниз за яблоком. Чем отмеривать длинный день? Вот к «летней школе» подготовился. Можно ее еще на две с лишним недели выкинуть из головы. Накануне «дня Д», он распечатает список записавшихся студентов и войдет в класс … сейчас думать об этой автоматической деятельности для денег не стоило. Много чести. Гриша себя опять немного пожалел. Коллеги уже все будут в отпусках, многие подадутся в Европу, другие на пляж … а он будет талдычить студентам элементарную грамматику и брезгливо отмывать от мела руки. Что ж … иммиграция. Раньше-то он бы был скорее всего среди тех, кто в Европе. Да, ладно, неважно.
Гриша вдруг спохватился, что Маша перед отходом на работу дала ему кое-какие поручения: сходить в магазин со списком продуктов, начистить картошки и … что-то еще … что? Ах, да, сделать к ее приходу салат, а картошку поставить вариться, слава богу, что они ее здесь перестали чистить. Захотелось есть, причем что-нибудь нормальное русское. Салат из травы его совершенно не вдохновлял. Машка велела картошку сварить … а если пожарить. Гриша уж совсем собрался это сделать, но представив Марусин недовольный вид и увещевания насчет «вредности» жареной еды, раздумал. Черт с ним. По пустякам он с Маней никогда не спорил. Может ей казалось, что он ее слушается. Любопытно. М-да, слушается он ее, твою мать … да пусть она так считает.
Гриша ехал за продуктами и думал о жене. Маша … Ему всегда очень нравилось ее имя. Теща у него была еврейкой и его родители восприняли этот факт с энтузиазмом, хотя он всегда подчеркивал, что, мол, какая разница … Ему казалось, что для него разницы не существует, а для родителей она была … и это было немного стыдно. Маша объясняла, что ей дали, как она говорила, библейское имя. Ну да, библейское, особенно для католиков, уж они-то не перестают возиться с богородицей. Думать о Мане, как о деве Марии было смешно. Но имя действительно было классное. Разумеется на его библейскую суть Грише было наплевать, но зато сколько оно давало вариантов, каждый из которых Гриша в разных обстоятельствах использовал: Маша, Муся, Маня, Маруся, Мари … это были их семейные заморочки, которых остальные не понимали, только может Валерка немножко. Для него Гришина жена была чаще всего Маша или Маруся. Так они ее между собой называли.