Гриша сидел за компьютером, занимаясь рутинным, малоприятным делом: писал тест по грамматике для студентов. Позвонил Валера, он ему рассказал, что у Аллки все хорошо, Валера шумно радовался, потом Гриша с подтекстом спросил его «как дела?», имея в виду недавнюю грустную поездку в Японию. Валера в ответ буркнул «нормально», явно не желая ничего обсуждать. Да и что тут можно было обсуждать? Гриша уже распрощался и хотел вешать трубку, но Валера вдруг спросил его о Мане. «А Маруська как? Нормально?» — что это за отдельный интерес? Гриша знал, что никакого отдельного интереса у Валеры нет, но помимо его воли предательские воспоминания разом нахлынули на него. В голове появилась «картинка», которую Гриша на этом раз почему-то не смог прогнать.
Зимнее утро, очень холодно. Гриша очень рано встал и поехал в Шереметьево, чтобы улететь в Гренобль по линии КМО. Не такая уж важная поездка: молодые московские врачи ехали на ассамблею Всемирной Федерации работников здравоохранения «Врачи мира за предотвращение ядерной войны». Ничего особенного, обычная пафосная говорильня. Гриша знал, что в таких случаях ему придется не слишком напрягаться при переводе, поездка его радовала, почему бы не погулять по Греноблю? Он знал высшее руководство КМО, знал, как там все устроено и четко понял, что никакой карьеры ему у комсомольцев не светит. Скорее всего стоило полностью уходить в академию, где ему, мужчине, что-то могло светить. Он уже собственно и работал в Академии Педнаук, в лаборатории «Общих проблем воспитания» … была у него и тема диссертации. Что же теперь, прощай поездки … прогулки по Греноблю могли стать его прощанием с «заграницей». Валера, кстати, все время уговаривал его прекратить всякое сотрудничество с советским кагебешным КМО, даже издевательски пел «… не расстанусь с комсомолом … буду вечно молодым …» Гриша чувствовал, что друг прав, не стоит играть с коммунистической молодежью ни в какие игры, тем более, что перестройка началась, и он надеялся, что все переменится к лучшему, хотя … Валере легко было брезгливо относиться к Гришиному, как он говорил, «комсомолизму». Валера-то был талантливым, перспективным физиком, а у Гриши был только французский, английский и гуманитарная эрудиция, замешанная на начитанности. Что из этого можно было сделать? Впрочем, профессиональным «педагогом» ему тоже быть не слишком хотелось.
Гриша с трудом доехал до аэропорта, стекла такси были залеплены липким мокрым снегом, с которым еле справлялись щетки. В зале вылета он сразу увидел свою группу, человек двадцать молодых врачей. Люди были оживлены и Гриша увидел у них на лицах досаду и раздражение. Сразу стало понятно почему: их рейс отменили, а с ним еще десятки других. Обледенение полосы, туман. Это было бы еще пол-беды. Они летели до Парижа, потом пересаживались на местную линию, а Париже были сильные снегопады, обещающие усилится. Обычным пассажирам таких подробностей конечно не сообщили, но Гриша сходил в специальную комнатку, где сидели Шереметьевские пограничники, объяснился и ему сказали про прогноз. Стало ясно, что вылета придется ждать долго, может даже и до завтра, и следует ехать домой. Их обещали отправить сразу же, как разрешат полеты, но этого до вечера точно не произойдет. Гриша поехал в Москву, решив из дому звонить время от времени начальнику смены погранцов.
На улицах стало светлеть, Гриша сидел нахохлившись в такси и думал о чашке крепкого кофе с Маней у них на кухне. Вот она удивится, что он вернулся. Он вышел у подъезда в сырую мразь пустынного в этот час двора и, расплачиваясь, увидел припаркованную и уже почти занесенную снегом машину, похожую на Валеркину бордовую «девятку». «Да, нет … что Валерке здесь делать?» — лениво подумал Гриша в лифте. Он посмотрел на часы, начало девятого … Маня может быть даже еще в постели, утром, когда он уходил, она не проснулась.
Аллка была с Марусиными родителями на даче. Они в последнее время предпочитали всю зиму жить на теплой благоустроенной даче в Отдыхе. На эту неделю они взяли с собой маленькую Аллку, так как в школе был карантин по ветрянке. Гриша открыл дверь своим ключом, вдруг Маня спит … в квартире было тихо. Гриша стал стягивать с ног невысокие сапоги, и уже собираясь надеть тапочки и пройти на кухню, вдруг увидел на вешалке Валерину куртку. «Ага, это была его машина. Все-таки я был прав. Где же они? Что так тихо-то?» — Гриша уже совсем было собрался подать голос, но раздумал, решив всех разыграть, внезапно появившись на кухне, заорать «а вот и я … не ждали?»