Только по невероятной случайности его челюсть не сумела достичь пола в этот момент – поворачиваясь, Витька почёсывал рукой подбородок, и рука явилась преградой на пути челюсти в неизведанные низины.
На Витькиной кровати сидело существо. Именно так Витька охарактеризовал его для себя в первый момент. Существо было похоже на огромный тюк ваты с торчащими из него тоненькими ручками и ножками. Только вата была какая-то розовая, будто вымазанная вареньем. Прямо на этом тюке находились две чёрные бусинки глаз, а рот был будто небрежно нарисован куском угля.
Вернув распоясавшуюся челюсть на место, не потерявший самообладания Витька спросил:
– Ты кто?
– Как это кто? – ответило существо довольно высоким голосом. – Ты же сам не так давно орал что есть мочи: «Халява! Приходи!» Ну вот, я пришла.
– Ты что, всамделишная Халява? – Витька не верил своим глазам, лихорадочно вспоминая, не было ли вчера какого-нибудь очередного студенческого праздника, где бы он мог напиться до белых коней… вернее, до розовой Халявы.
– Естественно, всамделишная. Самая что ни на есть всамделишная. Ты что, никогда Халявы не видел? Тогда чего звал?
– Ну… я думал… поверье это такое студенческое…
– Поверье… Сам ты поверье. – Халява спрыгнула с кровати и подошла к Витьке вплотную. – Запомни, студент, никакое поверье просто так не может появиться. Ему почва нужна. – Для пущей доходчивости Халява постучала кулаком по Витькиному лбу.
– Ладно, – решила Халява, – пора и делом заняться. Ты, например, как зовёшься?
– Витька… Виктор Добрушев.
– Ага, Витёк, значить. – Халява уселась прямо на стол, предварительно сметя большую часть бумажного хлама на пол. – Отлично, Витёк. Учишься, значить, ты хорошо, – при этом она раскрыла зачётку на странице, где красовались три каллиграфически выведенные «уд.» – Что ж, помощь моя потребовалась?
– Ага…
– Ясно, что «ага». Чего сдавать собираешься?
– Матан. В смысле, математический анализ.
– У-у… Сильная вещь. Два вопроса и задача?
– Ага.
– А кто преподавателем у тебя будет?
– Макаров Борис Петрович.
Халява на секунду задумалась.
– Это такой лысый в очках? Нет?
Витька отрицательно покачал головой:
– Не… Он молодой.
– А, знаю. Это который сам недавно закончил? Точно, он! Ну, этот любит позверствовать. Ладно, двигаем научный процесс дальше: учил?
Витька опять отрицательно замотал головой:
– Ну, если только немного. Вот, конспект посмотрел.
Халява проследила за Витькиным взглядом и обнаружила небольшую полуобщую тетрадку, валявшуюся возле кровати. Халява пристально посмотрела на неё, и тетрадка сама вплыла в её тонкую ручку, раскрывшись на первой странице. По верху белого листа размашистым Витькиным почерком было выведено: «Мат. ан. Консп. студ. 1 гр. 2 к. Добрушева В.» В нижней части меленькими буковками, явно девичьей рукой, было приписано: «Макаров Борис Петрович». Халява перевернула страницу и обнаружила достаточно профессионально выполненный портрет какой-то девушки, скорее всего, той самой студентки, что выводила текст на первой странице. Далее был нарисован, по-видимому, сам Борис Петрович с огромным знаком интеграла в руке. Остальные листы тетради были девственно чисты.
Халява многозначительно взглянула на Витьку и спросила:
– Ну и как, что-нибудь запомнил?
– Да, – честно ответил Витька. – Имя, фамилию и отчество преподавателя.
– Да… Это в нашем деле главное. А ты ещё, к тому же, и название предмета знаешь.
Уперев руки в бока, Халява спросила:
– Ну и какую оценку ты, касатик, хочешь?
– Ну… – Витька явно ещё и сам не знал, какую оценку хочет касатик. – Ну, пять – никто не поверит, три – уже надоело, вот четыре – в самый раз, – решил он.
Халява молча наклонила голову и посмотрела на Добрушева снизу вверх. Витька сразу решил добавить:
– Можно с минусом.
Ещё немного помолчав, Халява наконец произнесла:
– Ладно, четыре так четыре. На экзамен я завтра с тобой зайду. Пиши и говори только то, что я тебе показывать буду…
– Так, а как же…
– Не боись, меня никто, кроме тебя, видеть не будет. Чай не первый раз экзамены сдавать помогаю. Много вас таких… образованных. А теперь – спать. Здоровый сон перед экзаменом – залог успеха.