— У меня есть другая идея, — сказал Кравцов. — Давай прокатимся по Спасовке — по всей — потихоньку, не спеша? Лет пятнадцать ведь не был… Заодно расскажешь, что и как сейчас со старыми знакомцами…
— Нет проблем. Но маленькая просьба — если кого из знакомых встретим, не называй меня при них Козырем, о'кей? По имени-отчеству не стоит, но здесь и для них я давно не Козырь.
Вот оно как, подумал Кравцов. Что-то меняется в мире и в Спасовке тоже… Козырем Пашу прозвали отнюдь не за любовь к азартным играм. «Козыри» — наследственное, семейное прозвище, уходящее корнями в далекие предвоенные годы и постепенно вытеснившее в обиходе фамилию (когда кто-нибудь из приезжих спрашивал, где дом Ермаковых, то односельчане долго с удивлением чесали в затылках, потом вспоминали: а-а-а, Козыри! — и показывали дорогу).
— Понимаешь, — объяснил Паша, — вот у твоего отца, к примеру, прозвище было Сверчок. Ты это знал? Вот то-то, что и не знал. Как он в город подался да начальником стал — большим, по здешним меркам, начальником — никому и в голову не приходило к нему обратиться, когда приезжал: «Эй, Сверчок!» — даже приятелям стародавним. Сергей Павлович — и только так. Тут свой этикет, деревенский…
Зачем он это так подробно объясняет? — подумал Кравцов. Мог бы просто попросить… Может, ощущает себя прежним Козырем, несмотря на все успехи в бизнесе? По нынешней неписаной табели о рангах Паша, пожалуй, перегнал Кравцова-отца, упорным трудом, без каких-либо интриг и протекций поднявшегося до поста начальника монтажного управления…
Они подошли к машине Паши — тёмно-тёмно-вишнёвому «саабу». Кравцов спросил полуутвердительно:
— Недавно у тебя этот красавец?
— Три недели. А что?
— Да смотришь на него, как на молодую жену в медовый месяц…
— Знаешь, я никогда не шиковал, любые излишки в дело вкладывал. Ох и тяжело деревенскому пареньку вверх ползти… Был бы твой отец жив — подтвердил бы. Я еще три года назад на «мерседесе» ездил — на трехсотом. Зверь-машина двадцатилетней давности. Салатного цвета, пару раз битый, в общем сплошная «Антилопа-Гну». Но движок мощный, приемистый, работал у меня как часы… И подвеска для наших дорог куда пригодней, чем у современных моделей. А потом пришлось пересесть на более авантажную. Особенно как с англичанами по этому проекту связался… — Паша кивнул на руины дворца. — Иначе со мной они и разговаривать бы не стали.
Кравцов снова заметил — по писательской своей привычке замечать всё — маленькую странность. Достаточно подробно (зачем?) расписав свою «Антилопу», Козырь ни словом не упомянул, на чем он ездил последующие три года — до покупки «сааба». Интересно, почему?
Тьфу, — мысленно сплюнул Кравцов. Ну ездил, ну не сказал… Ерунда какая в голову лезет. Вот что значит работать в жанре криминально-мистического триллера.
Но когда «сааб» выехал с полуогороженной территории бывшего дворца графини Самойловой и открылся прекрасный вид с Поповой горы на зеленеющую долину Славянки, Кравцов осознал и вторую странность: место действительно шикарное, зарплата тоже — если учесть почти полное отсутствие обязанностей. Почему же тут за несколько месяцев не удержались пятеро сторожей? Четверо банально и подозрительно быстро спились, пятый словил кирпич на голову… Ну ладно, несчастный случай можно отбросить, случайность есть случайность, — но первые четверо? Паша не похож на человека, принимающего на работу заведомых алкоголиков… Загадка.
Обстоятельства, которые привели на эту работу его, Кравцов предпочел в тот момент не вспоминать. Не хотел безнадежно портить настроение.
С Пашкой-Козырем они встретились тоже случайно, месяц назад.
Причём, что удивительно, — не в Спасовке и даже не в Питере, а в Москве, на Звездном бульваре. Вот уж случайность так случайность.
Пашка приехал в столицу по своим делам — проекту восстановления усадьбы «Графская Славянка» надлежало получить одобрение на федеральном уровне.
У Кравцова, честно говоря, особых дел не имелось. То есть, конечно, официально предлог для поездки существовал: зайти в издательство, где готовились к выпуску сразу три его книги — третья, четвертая и пятая. Последнюю он закончил полгода назад, раньше Кравцов писал очень быстро. Зайти, попробовать выцарапать хоть одну корректуру — дело практически нереальное для писателя, не живущего постоянно в Москве. По каким-то тайным законам книжного бизнеса (или только этого издательства) корректуры появлялись в редакции на считанные дни, автору давались без права вынести на срок и того меньший — их можно было лишь бегло, вполглаза просмотреть. Кроме того, стоило поговорить со штатными художниками, попенять на обложки первых двух, уже вышедших книг и высказать пожелания к оформлению следующих. Тоже достаточно бесплодное занятие. Никто и ничего специально рисовать для нераскрученного автора не станет, возьмут первую же хоть отдаленно подходящую картинку из слайдотеки — в лучшем случае. В худшем же обложка ничего общего с содержимым книги иметь не будет…
Короче говоря, Кравцов понимал, что бронтозавра издательских джунглей — «АСТРОН-ПРЕСС» — его визит никак не собьет с избранного пути работы с начинающими писателями. Всё будет идти — вернее ползти — своим чередом. Не в Америке живем, где Стивен Кинг издал свой первый роман — и проснулся знаменитым. Вполне можно было воздержаться от поездки.
Но Кравцов поехал — в глубине души надеясь что-то переломить в себе этим вояжем. Свернуть с рельсов, ведущих в никуда, в пустоту…
Поехал — и встретил Пашку-Козыря.
Оба спешили — но проговорили, стоя на улице, минут двадцать. Не наговорились, вопросов друг к другу за годы накопилось изрядно. Выяснив, что оба возвращаются сегодня, но разными поездами, Паша уговорил Кравцова сдать билет — а на его «Стреле» проблем со свободными местами не возникало.
Потом было эсвэшное купе, мягкий стук колес, много коньяка (пьянели оба медленно и туго). И много разговоров. Оказывается, Пашка читал книги Кравцова. Все — то есть обе. И все журнальные публикации. Зацепился как-то взглядом за знакомую фамилию на лотке, купил, — понравилось. Еще бы, подумал тогда Кравцов, ведь половина действия первого романа проходила в некоем поселке, как две капли воды напоминавшем родную Пашину Спасовку. И Козыря весьма интересовало: как же детского приятеля угораздило попасть в писатели? Очень просто, сказал Кравцов: окончил институт, работал в оборонном НИИ — зарплата маленькая, перспективы туманные; ездил в командировки на объект в Казахстан — там уговорили послужить по контракту, звание лейтенанта после военной кафедры у него имелось; просидел на «точке» четыре года, делал то же, что и на гражданке, но получал куда больше — за должность, за звание, пайковые, за пустынность и безводность, за повышенное излучение гигантского суперрадара, за что-то ещё… Козырь поинтересовался: а как это излучение на будущее потомство влияет? С потомством всё в порядке, сказал Кравцов, — двое, мальчик и девочка, вполне нормальные и здоровые… При этих словах он помрачнел, и Пашка это заметил. Там же, на службе, начал и писать, продолжил Кравцов, в основном от скуки; кроме пьянки да блядохода, развлечений никаких не было… Писалось медленно, тяжко, теперь смешно читать те опусы. Потом демобилизовался — тоска заела, с двух сторон соленое озеро, с двух других — колючая проволока, а за ней пустыня, и так год за годом. На гражданке попробовал себя в бизнесе, вроде получалось, но писать хотелось всё сильнее и сильнее… Пошел на литературные курсы к одному известному писателю… — Кравцов назвал фамилию Мэтра, и Пашка закивал: знаю, знаю… Через пару лет слепил из нескольких своих повестей забойный романчик, отправил в издательство — не «самотёком», понятно, кое-какие знакомства в тех кругах уже наработал, спасибо покойному Мэтру… Он умер? — удивился Козырь. Недавно вроде новая книжка вышла… Да, умер, — снова помрачнел Кравцов. А книжка — ерунда, Мэтр их строчил со скоростью швейной машинки, ещё года три выходить будут; или дольше — если наймут пару литературных негров под известное имя. Посмертные, мол, рукописи… В общем, роман Кравцова приняли, и всё завертелось.