Вдруг Ле Гро напрягся и выхватил кинжал. Я проследила за его взглядом и увидела Табо, мирно спавшего на деревянной скамье во дворе.
— Эта нечисть осталась внутри, — недовольно протянул наемник.
— Эта нечисть залог ваших хороших отношений с Бесконечным лесом, — проговорил фейри не открывая глаз.
Ле Гро поиграл кинжалом, а менестрель вздохнул и все-таки решил «проснуться». Сев, он протер глаза и глянул на наемника с хитрой улыбкой.
— По большому счету, Гектор, ты такая же нечисть, как и я.
— Я вышибу тебя одним щелчком пальца, если будешь наглеть, — Ле Гро медленно вернул кинжал за пояс.
— Я? Наглеть? — сделал круглые глаза Табо и выкинул за спину обглоданную кость, которую извлек из кармана зеленой куртки. — Клянусь, я буду тихим как мышка! И в погреб я не пробираюсь. Это все наветы, — в сторону полетела еще одна кость. — Совью себе гнездо на дереве и стану лакать молочко как Уголек.
Ле Гро, видимо, решив не опускаться до уровня этого шута, просто прошел мимо. Я же развела руками, а потом погрозила ловкому малому кулаком.
— За погреб Нэнси тебе все уши пообрывает, — сказала я. — И кости за собой убери.
Фейри забренчал на лютне, а потом подпрыгнул, и очутился в ветвях раскидистой яблони. Листья зашуршали и мне на голову упало большое яблоко.
— Вот же, прохвост!
— Извините, графиня! Я нечаянно! Всё! Уже сочиняю балладу о ваших рыжих косах!
И правда, наверху гнусавым голосом затянули песню.
Из конюшни залаял пес и высунулась лохматая голова Рэя. Нет, надо что-то делать с этими нарушителями порядка и… неряхами. Я скользнула взглядом по немытым лохмам мальчишки, покачала головой и пошла к себе.
Утром много времени ушло на выбор подходящего платья. Я хотела выглядеть солидно и в то же время аристократично, чтобы Патру сразу понял… эм. Сразу понял, что перед ним хозяйка графства. Вот.
Я выбрала синее платье с золотой отделкой и белыми кружевами. Очень нервничала, что проныра голова кинет меня и не приедет. И мне придется самой тащиться в город и снова выкапывать его из какой-нибудь паршивой гостиницы.
Накрутив себя, я прошла в кабинет и уселась за стол. Всё, выдохнула. Придет он, никуда не денется.
Мы, кстати, убрали защиту с ворот, чтобы жители замка в течение дня могли свободно выходить-заходить, но на ночь снова собирались ее поставить. Но там не требовалось много магии, а вот периметр был надежно защищен.
Голова все же заявился. В сопровождении своего наемника, естественно. Ле Гро провел их в кабинет и сам уселся в углу, а гости с комфортом устроились в креслах напротив меня.
Патру тоже позаботился о наряде, выбрав простого кроя темный камзол и минимум украшений. Выглядел он холодным и отрешенным, а беловолосый наемник равнодушно-опасным. Я снова отметила его сходство с герцогом Парисом. Неужели в гильдию попадают и дети из аристократических семей? Или он бастард? Такой, как Лета?
Мои размышления прервал Патру, положивший передо мной толстую книгу.
— Все дела Кувшинки здесь, миледи, — проговорил он холодно.
Я вздохнула и погрузилась в работу с головой. Стоит ли говорить, что данные в этом гроссбухе и в том, что остался от бывшего управляющего, разнились. Выходило, что денег почти нет, что Кувшинка торгует в убыток. Ну еще бы, урожай вывозился в Даршо, а на вырученные деньги закупались предметы роскоши, изысканная еда и лучшее вино. Прибыль с родников вообще никак не фиксировалась, и на мой вопрос голова ответил, что это была его личная инициатива и он привозил паломников на свои средства.
— Сегодня вы снимите защиту с родников. И кувшинки из пруда больше не будут продаваться, — сказала я и в его светлых глазах промелькнул гнев.
— Конечно, миледи, — осклабился он.
Я еще раз просмотрела гроссбух. После генеральной уборки в замке придется посидеть ночью над счетами. Видно было, что нашу пшеницу, кукурузу и орехи покупал лично герцог Даршо. Иногда кто-то из его вассалов. И на самом деле это было каплей в море. Основная прибыль явно заходила с паломничества и с гостиниц. По косвенным признакам становилось понятно, что в Лассе процветали игорные притоны, бои без правил, таверны, торгующие запрещенными зельями. То, что зелья запрещенные, я поняла по туманным припискам, и по цене, что за них платили. Продавали, конечно же, втридорога. Сюда съезжались аристократы и купцы со всей Эулеи, чтобы провернуть дела, обмыть сделку.
— Вы ведь понимаете, что нам придется договариваться, и как прежде уже не будет? — спросила я.