Идея о призраке уже не казалось такой нереальной, и Оля намеревалась выяснить, что же за чертовщина творится в старом особняке.
– Насколько раньше? – уточнила графиня.
– До вас. Я же правильно поняла, дом вам достался по наследству?
– Да, от отца, а тому – от его отца. Я прожила в поместье всю жизнь. Родители умерли незадолго до моего замужества, а потом, когда вышла замуж, то и супруг ко мне перебрался. Здесь родились наши дети, а теперь я живу в одиночестве, – рассказывая, старушка смотрела в одну точку над камином и, кажется, вспоминала прошедшую жизнь словно на быстрой перемотке.
– У вас были родные дети? – удивилась Оля. Она знала только о приемном сыне, погибшем вместе с женой.
– Да. Сын и дочка.
– Они?.. – девушка замолчала, уже пожалев о разговоре, прекрасно понимая – дети графини мертвы, и той тяжело о них говорить.
Наверное, очень страшно хоронить своего ребенка. Оле в этом плане намного легче: ей не суждено иметь детей, соответственно, и их смерть увидеть не доведется.
– Погибли в один год с мужем. Сначала заболела дочь. У нее несколько дней была лихорадка, доктор из города не помог. А потом заболел сын, следом – муж. Они умерли с разницей в один день.
Оля в ужасе прикрыла рот ладошкой, по-настоящему сочувствуя этой женщине. С виду хрупкая, но такая сильная внутри… Сколько же нужно иметь сил, чтобы похоронить трех самых близких людей одного за другим? Даже представить страшно чувства Августы в тот момент.
– Мне жаль, – едва слышно проговорила Оля.
– Да, мне тоже. Но былого уже не вернуть. Так что и вспоминать об этом глупо, – графиня улыбнулась, но ее глаза блестели от слез.
– Может, хотите чаю? – предложила девушка, чтобы поменять наконец-то неприятную тему разговора, который сама же и затеяла.
– Да, я очень хочу чай, – ответила графиня, улыбаясь.
Оля ловко спрыгнула с широкого подоконника и, выйдя из гостиной, направилась на кухню. Она хотела дать Августе время побыть одной и привести чувства в порядок.
Когда девушка вернулась с чаем и тарелкой печенья, старушка уже беззаботно улыбалась. От горьких воспоминаний не осталось даже тени, и Оля облегченно вздохнула.
Прошло два дня с тех пор как в окне мелькнул призрак. Но каждый раз, возвращаясь в спальню и ложась в кровать, она сначала прислушивалась к идеальной тишине, витающей в поместье, и только потом закрывала глаза. А засыпала всегда с мыслями о блуждающем в доме приведении. И голос, молящий женский голос никак не шел из головы.
Оля решила дождаться выходного дня, отправиться в город и постараться разузнать о графстве Дюбуа. Сначала хотела попросить помощи у Ромы, но быстро отмела эту мысль. Попробует разобраться сама, а потом уже будет подключать к поиску информации тяжелую артиллерию. Она не сомневалась – Скоблев поможет.
– Спаси! Пожалуйста, освободи нас! – снова вкрадчивый шепот на ухо.
Оля вздрогнула. Открыв глаза, осмотрелась.
Она стояла в темноте непонятно где. А еще тело казалось невероятно легким, его плотность практически не ощущалась. Девушка хотела коснуться лица, чтобы убедиться в своих выводах, но резкий поток света ослепил. Пришлось зажмуриться.
Раздался скрип двери и тяжелые шаги. Осторожно разлепив глаза, Оля отчетливо увидела помещение, в котором находилась, но не узнала место.
Мужчина, спускающийся по узкой деревянной лестнице, привлек внимание. Лицо незнакомца казалось смазанным, будто стертым ластиком, а на плече у него, словно мешок, болталась бессознательная девушка. Свисающие белокурые пряди полностью закрывали девичье лицо.
Спустившись, мужчина небрежно кинул ношу на земляной пол. Оля шагнула к ней. Это была совсем молодая девушка, на вид не больше двадцати лет, с непримечательным лицом.
Оля поняла – незнакомец ее не замечает. И означало только одно: она спит и видит сон.
Мужчина, к удивлению, замешивал цемент. Внезапно, словно почувствовал, что за ним кто-то наблюдает, поднял голову и посмотрел прямо на Олю. Девушка даже вздрогнула и отшатнулась, но лица мужчины так и не смогла разглядеть.
Незнакомец еще несколько минут замешивал цементную смесь, а Оля рассматривала помещение. Теперь она поняла, где оказалась – в небольшом круглом подвале. В одной из стен была ниша, внутри нее свисали цепи. Для чего те нужны, даже не хотелось думать, но догадки, будто рой настойчивых пчел, постоянно приходили. А на земле, рядом с нишей, лежали темно-красные кирпичи.
Закончив с цементом, незнакомец подошел к находящейся все так же без сознания девушке и, подхватив ту на руки, понес к нише. Приковал бедняжку цепями, а потом, достав из внутреннего кармана куртки кинжал, вспорол на ней кофточку. Одежда распалась на две половины, оголяя маленькую грудь.