Современник Екатерины, историк и писатель князь Михаил Михайлович Щербатов явился предтечею русских славянофилов, оставив свои обличительные записки «О повреждении нравов в России», в которых бесстрашно указывал и на главного виновника сего «повреждения» в XVIII веке – императора Петра Великого, и жестоко осуждал российских временщиков и фаворитов.
Суровое и нелицеприятное перо князя, писавшего «в стол», дойдя до характеристики «любострастных» Григория Орлова и его братьев, вдруг заколебалось. После переворота 1762 г. Григорий Орлов, «человек, взросший в трактирах и в неблагопристойных домах, ничего не учившийся и ведущий до того развратную молодого человека жизнь; но сердца и души доброй», неожиданно для моралиста Щербатова оказался вместе со своими братьями последователем твердых нравственных правил: «никому не льстить, отгонять льстецов, оставить каждому месту и человеку непрерывное исполнение их должностей, не льстить государю, выискивать людей достойных, и не производить как токмо по заслугам, и наконец отбегать роскоши». Заядлый игрок, Григорий Григорьевич принес свою страсть в жертву благоразумию: «находя, что карташная азартная игра может привести других в разоренье, играть в нее перестал». «Орловы убедили императрицу запретить азартные игры, – подтверждает Джакомо Казанова. – Многие дивились, что запрету способствовали те самые Орловы, что только игрой и жили, пока не преуспели другим манером, гораздо более рискованным; но ничего удивительного в том не было. Орловы знали, что игрок, вынужденный кормиться игрой, не может не плутовать, и потому имели все резоны запретить промысел, в коем преуспевали одни плуты».
Далее в записках князя Щербатова следует настоящий панегирик христианским достоинствам Орлова: он не делал малейшего зла врагам – графам Паниным, не терпел льстецов, заступался за просящих, любимцев производил только за заслуги, «никогда не льстил своей государыне, к которой не ложное усердие имел, и говорил ей с некоторой грубостию все истины, но всегда на милосердие подвигал ее сердце, чему и сам я многажды самовидцем бывал», – утверждает автор записок.
В конце 1770 г. в Москву пришла чума – эпидемическое последствие русско-турецкой войны. В сентябре 1771 г. в городе вспыхнул чумной бунт.
С 21 сентября по 17 ноября 1771 г. Орлов по его настоятельной просьбе был назначен временным генерал-губернатором Москвы, где успешно организовал борьбу с эпидемией чумы, косившей тысячи москвичей, и безработицей.
«Город был полностью обеспечен хлебом и прочим продовольствием, содержание в больницах и карантинах было полностью государственным (а на выходе еще деньги платили), – отмечает научный журналист А.В. Водовозов. – Врачи получали двойное жалование и сверх того, за тяжелые условия работы, получали надбавки: доктора – по 36 рублей, штаб-лекари – по 30, лекари и подлекари – по 24, а ученики – по два пистолета и два комплекта рубаха-штаны, то есть по 4 рубля 80 копеек в неделю».
И то сказать, тяжкий труд лекарей в царской России вознаграждался адекватно – около 400 тысяч сегодняшних рублей в месяц – такой была «средняя зарплата» провинциального врача до окаянной «великой октябрьской социалистической революции».
Орлов «лично обходил все больницы и карантины, принимал живейшее участие во всем, что могло хоть как-то помочь поскорее избавить город от напасти и восстановить в нем нормальную жизнь. При этом он потратил более 400 тысяч рублей казенных денег».
В Петербурге Орлова встретили как героя, однако летом 1772 г. карьера фаворита оборвалась. Он давно «открыто нарушал законы любви», как отмечали французские респонденты. Безоглядно влюбившись в свою двоюродную сестру – Екатерину (Устинию) Николаевну Зиновьеву (19.12.1758-16/27.06.1781), фрейлину императрицы, Григорий не пытался скрыть свой роман. Воспользовавшись отьездом Орлова на Фокшанский конгресс, призванный подвести итоги русско-турецкой войны, государыня нашла фавориту замену в лице А.С. Васильчикова.
27 сентября 1772 г. Григорий был уволен на год за границу. 4 октября 1772 г. он был удостоен титула светлейшего князя Римской империи – то был прощальный подарок государыни человеку, которого она искренне любила многие годы. Орлов не остался в долгу, он подарил Екатерине знаменитый алмаз. 15 октября 1774 г. Орлов был снова уволен на два года за границу, для излечения болезни.