Между тем революционная волна временно идет на убыль. Крепнет буржуазная реакция, которой руководит само Учредительное собрание. Власти начинают следить за выполнением всякого рода налогов, платеж которых прекратился фактически после 14 июля 1789 года. 29 февраля в Руа делают попытку восстановить не взимавшийся там с июля прошлого года косвенный налог на напитки. Это возмущает до крайности население города, и вот Бабёф, по его собственному выражению, «поднимает восстание» против косвенных налогов. Он публикует помеченную 17 апреля 1790 г. «петицию о налогах» и навлекает этим на себя недовольство муниципальных властей, которые обвиняют его в науськивании кабатчиков на администрацию. Ведомству косвенных налогов удается добиться его заключения в парижскую тюрьму Шатле, откуда он пишет письмо знаменитому в то время адвокату де Мирбек, с просьбой взять на себя ведение его дела. Бабёфа освобождают, главным образом по настоянию Марата, и он, получает возможность принять участие в торжественном празднике федерации, в день первой годовщины взятия Бастилии. Он выступает в форме офицера национальной гвардии, среди депутации от национальных гвардейцев города Руа. Возвратившись домой, Бабёф снова вмешивается в борьбу из-за налогов и в октябре публикует новую брошюру, посвященную налоговому вопросу. В ней он требует решительной отмены косвенных налогов и установления единого подоходного, сказали бы мы теперь, налога.
Немудрено, что такие речи Бабёфа пришлись не по вкусу архибуржуазным отцам города. Мэр, некто Лонгекан, делает на него донос трибуналу в Мондидье, а ведомство косвенных налогов добивается нового приказа об аресте, осуществление которого было, однако, отсрочено решением департаментской директории от 14 декабря 1790 г. Избранный 14 ноября в генеральный совет своей коммуны, Бабёф через полтора месяца изгоняется оттуда под тем предлогом, что выборы лица, против которого возбуждено судебное преследование, не могут считаться действительными. Зато в октябре Бабёфу удается осуществить свою заветную мечту. Он становится редактором газеты, носящей название «Пикардийский корреспондент». Первоначально газета приобретает изрядное количество подписчиков, и дело имеет даже довольно ощутительный материальный успех. Но у Бабёфа слишком много врагов и недоброжелателей. На него ополчается вся провинциальная аристократия, его бывшие клиенты из привилегированных сословий. Специальная брошюра, вышедшая около этого времени, обвиняет Бабёфа в предательстве и ренегатстве, сопоставляя его прежнюю деятельность февдиста с теперешними его политическими выступлениями. Бабёфу приходится обороняться. Пока он был молодым, — пишет он, — он полагал «все существующее должным». Ему представлялось необходимым существование преследуемых и преследователей, он относился с большим уважением «к своей матери — феодализму». Но, наконец он стал взрослым мужчиной, «солнце революции» озарило его, и он убедился, что мать его была «чудовищем о ста головах», — Бабёф объявляет в № 2 своего «Корреспондента» прием у себя на дому для всех, имеющих вопросы «как общего характера», так и специально касающиеся различных деталей нового государственного устройства. Такого рода консультацией он думает, очевидно, сблизить газету с ее читателями из народа. Популярность Бабёфа растет. Квартал Сен-Жиль в Руа избирает его 23 марта «комиссаром по розыску общинных имуществ города Руа». На этом новом посту Бабёф проявляет недюжинную энергию. Ему удается разыскать документы, устанавливающие причастность муниципальных чиновников старого порядка к захвату общинных земель. Он обвиняет новый муниципалитет в подражании старым властям, в расхищении городского имущества. Это выступление дает повод к новым репрессиям. 5 апреля 1791 г. Бабёфа арестовывают и отправляют в Мондидье. Муниципальные власти требуют предания его суду за агитацию в пользу захвата болота Бракемон и за распространение преступных учений о пределах народного суверенитета, учений, вызывающих брожение даже в соседних коммунах. В июле того же года Бабёфа обвиняют в «антиконституционном желании заменить республикой монархию, установленную нашими мудрыми законодателями». Выпущенный на свободу Бабёф продолжает воевать с властями, окончательно утверждая за собой репутацию смутьяна, демагога, опасного и неуживчивого человека. Материальные его дела из рук вон плохи. «Пикардийский корреспондент» прекращается в 1791 году на сороковом номере, очевидно вследствие отсутствия материальной поддержки, которую ему могли оказать только имущие слои населения, враждебно настроенные в отношении Бабёфа. Из затеи основать газету в Париже, еще раньше «Корреспондента», тоже ничего не вышло. Основанный Бабёфом «Журнал конфедерации» замер на 2-м номере. Отношения между Бабёфом и всем, что было знатного, богатого и чиновного в Руа, обострились до крайней степени. Летом 1792 г. Бабёф продолжал свои нападки на муниципалитет, гроза собиралась над его головою, когда к счастью для него в Париже разразилась революция 10 августа 1792 г.