Недаром Жак Ру эпиграфом к своей речи, произнесенной им в Конвенте 25 июня 1793 г., взял слова: «Народ, защищая свои права, я презираю смерть; докажи мне свою благодарность уважением к лицам и собственности».
Целью «бешеных» было вместе с тем устранение социального неравенства. «Свобода лишь пустой призрак, — говорил Жак Ру в той же речи, — когда один класс людей может безнаказанно заставлять другой голодать. Равенство лишь пустой призрак, когда благодаря монополии богатые имеют право жизни и смерти над своими ближними…» Достижение этой цели «бешеные» мыслят себе в формах последовательно проведенного эгалитаризма. Жак Ру выдвигает проект изгнания «богатых» из армий, Леклер проектирует национализировать торговлю и т. д. Можно сказать, что «бешеные» вплотную продвинулись к демаркационной линии, отделяющей эгалитаризм от коммунизма. Именно поэтому и родословную Бабёфа мы должны выводить не из половинчатого эгалитаризма якобинцев, а из гораздо более последовательного, более радикального эгалитаризма «бешеных». И это обстоятельство имеет свои совершенно определенные классовые предпосылки. Движение «бешеных» уходило своими корнями в тот слой, который, говоря словами Энгельса, был в эпоху революции «более или менее развитым предшественником современного пролетариата». Перерастание эгалитарной идеологии «бешеных» и отчасти эбертистов в бабувизм соответствует, таким образом, внутреннему развитию, проделываемому рабочим классом в эпоху революции. Оно является выражением роста его классового самосознания в связи с общим ходом и конечными результатами буржуазной революции. «Благосостояние для всех на основе труда — даже чересчур определенно выражает стремления тогдашнего плебейского братства, — писал Энгельс в письме Каутскому от февраля 1889 г. — Чего они хотели, никто сказать не мог до тех пор, пока Бабёф, спустя долгое время после падения Коммуны, не придал этому определенной формы. Если Коммуна со всеми стремлениями к братству выступила слишком рано, то Бабёф пришел слишком поздно». («Историк-марксист» № 2 (80) стр. 43.)
Политическая биография Бабёфа может быть надлежащим образом оценена только в свете приведенных указаний Маркса и Энгельса.
Таковы исторические истоки бабувизма. Определив их, мы этим самым определяем его историческое значение. Идея бабувизма выходила, говоря словами Маркса, «за пределы идей всего старого мирового порядка», она была идеей нового мирового порядка, или, иначе говоря, идеей коммунизма.
Вместе с тем нужно сейчас же оговориться насчет того, в каком смысле Маркс и Энгельс говорили о коммунизме применительно к бабувистской идеологии.
И Маркс, и Энгельс неоднократно подчеркивали слабые, реакционные стороны бабувизма. Еще в 1842 г. Энгельс, говоря о Бабёфе и Буонарроти, указывал на то, что «коммунистический замысел не удался потому, что тогдашний коммунизм был еще слишком сырой и поверхностный…» (Соч., т. II, стр. 394).
«Бабувисты, — пишет Маркс в «Святом семействе», — были грубыми, нецивилизованными материалистами…» (Соч., т. III, стр. 160). Их коммунизм противопоставляется «развитому коммунизму», ведущему свое происхождение «непосредственно от французского материализма».
Отзыв, данный в «Коммунистическом манифесте», нам уже известен. Сводится он к тому, что революционная литература, выражавшая во всех великих революциях требования пролетариата, в том числе и «сочинения Бабёфа», проповедовала «всеобщий аскетизм и грубую уравнительность». Совершенно очевидно, также, что Энгельс в «Анти-Дюринге» имеет в виду бабувизм, говоря об «аскетически суровом, спартанском коммунизме, осуждавшем всякое наслаждение» (Соч., т. XIV, стр. 18). При разборе отдельных сторон учения Бабёфа мы имели возможность убедиться в полной обоснованности подобной оценки бабувизма.
Идеи уравнительства, как известно, не имеют ничего общего с марксизмом. «Прочтите, — говорит тов. Сталин в беседе с немецким журналистом Людвигом, — как Маркс критиковал Штирнера за его тенденции к уравниловке, прочтите марксову критику Готской программы 1875 г., прочтите последующие труды Маркса, Энгельса, Ленина, и вы увидите, с какой резкостью они нападают на уравниловку. Уравниловка имеет своим источником крестьянский образ мышления, психологию дележки всех благ поровну, психологию примитивного крестьянского «коммунизма». Уравниловка не имеет ничего общего с марксистским социализмом. Только люди, не знакомые с марксизмом, могут представлять себе дело так примитивно, будто русские большевики хотят собрать воедино все блага и затем разделить их поровну. Так представляют себе дело люди, не имеющие ничего общего с марксизмом. Так представляли себе коммунизм люди вроде примитивных «коммунистов» времен Кромвеля и Французской революции».