Состоял клуб из буржуа (обеспеченных горожан), военных, в том числе бывших и немногочисленных слушателей из простонародья{339}. Изначально среди членов клуба было много лиц, лояльных правительству, и пантеоновцы не стремились к конфронтации с Директорией. Буонарроти в своей книге специально подчеркнул разнородность состава этого общества: «Вместе с ними (патриотами. - М.Ч.) сюда вступили и такие люди, рабски преданные членам правительства, которые сводили все обязанности друзей свободы к поддержке власти в борьбе против роялистов»{340}, а позднее «пришлось принять большое число патриотов, страдавших некоторыми заблуждениями, и, в частности, таких, которые намеревались восстановить демократию путем захвата общественных должностей»{341}.
Под влиянием сторонников Бабёфа клуб Пантеона стал быстро эволюционировать влево. Одновременно он быстро терял в численности участников: если в ноябре 1795 г. клубистов насчитывалось около 15 000, то через месяц их было всего 20 00{342}: видимо, оставались лишь самые радикальные. В результате к началу 1796 г. у благонамеренных парижан клуб уже вызывал опасение и даже страх{343}. В конце концов, после того как Дарте прочел перед пантеоновцами очередной номер «Трибуна народа» и те ответили аплодисментами, клуб закрыли: это произошло 28 февраля 1796 г.{344} Следует отметить, однако, что сам Бабёф общество Пантеона не посещал, хотя после полевения клуба и высказывался о нем сочувственно на страницах своей газеты{345}.
Примерно в это же время, зимой 1795/1796 гг. (точные даты не установлены), существовал еще один кружок, участниками которого были в том числе будущие «равные»: Буонарроти, Дарте, Жермен, Ф. Лепелетье (брат убитого депутата Конвента) и другие. Он собирался на улице Клери, на квартире у бывшего депутата Конвента А. Амара. Этот, по определению Буонарроти, «комитет» изначально был задуман не просто как место для общения патриотов, а как штаб будущего восстания. При этом участники «комитета» не были единодушны в своих взглядах: так, что касается переходного периода, Дарте выступал за единоличную диктатуру, Амар же - за воссоздание Конвента{346}. Сторонникам Бабёфа удалось склонить Амара к коммунистической идее, но в целом свои разногласия члены кружка так и не преодолели, и он распался{347}. Что касается самого Бабёфа, то он «комитет» на улице Клери также не посещал. Российский историк С.Е. Летчфорд, изучавший этот сюжет, выразил удивление тем, что Гракх подобным образом отстранился от людей, ставивших себе целью реализацию его коммунистических идеалов{348}. Возможно, не все члены «комитета Амара» вызывали у Бабефа доверие и симпатию (ведь на всех выживших членах Конвента в той или иной мере лежала печать вины за термидорианский переворот)? Или наоборот, это их не устраивали притязания Гракха на лидерство. По сообщению французского историка Л. Констана, Амар вовсе не собрался реализовывать программу Бабёфа: он был сторонником уравнительного распределения, но отнюдь не коллективного производства. Этот же историк полагает, что Лепелетье мог быть доверенным лицом Бабёфа как у Амара, так и в клубе Пантеона{349}.
Еще одним институтом социабельности будущих «равных» в рассматриваемый период были кафе, которые стали особенно востребованы после разгона общества Пантеона{350}. Излюбленными местами встреч сторонников равенства были кафе Китайских бань на Старом бульваре, кафе бывшего члена революционного трибунала Кретьена на углу улицы Итальянской комедии{351} и кафе Ковен на улице дю Бак (угол с Университетской улицей){352}. Немецкий историк начала XX в. Г. Кунов добавляет к этому списку также кафе Жине на улице Сент- Оноре, кафе Отто в саду Тюильри и кафе Мадлен возле одноименной церкви{353}.
Радикально настроенная публика собиралась там и раньше: так, судя по донесениям агентов Директории, годом ранее, 21 марта 1795 г., два первых из перечисленных заведений подверглись нападению агрессивной группы, члены которой искали там якобинцев, чтобы их перебить{354}. 17 ноября 1795 г. (26 брюмера IV года) в неподписанном рапорте министру внутренних дел сообщалось, что накануне в кафе Кретьена собралось 50-60 человек, которые критиковали правительство и превозносили Марата. Эти же люди, в основном члены бывших революционных комитетов, собираются и в кафе Китайских бань{355}. 10 декабря (19 фримера) в аналогичном рапорте говорилось, что посетители Кретьена во главе с Л. Бурдоном, бывшим депутатом Конвента из санкюлотской секции Гравилье, обсуждали мнимое покушение на Бабёфа, хвалили спасших его носильщиков Рынка и ждали выхода нового номера «Трибуна народа», в котором автор обещал разоблачить заговор 9 термидора. Подписаться на эту газету, согласно все тому же рапорту, можно в кафе Китайских бань{356}.