• 9 округ (секции Сите, Арсенала, Верности, Братства) - А. Дерэ, тоже кондитер, бывший комиссар секции Арсенала;
• 10 округ (секции Инвалидов, Единства, Гренельского фонтана, Запада) - Ж.Ж. Пьеррон, секретарь суда этого округа;
• 11 округ (секции Люксембург, Терм, Нового моста, Французского театра) - Ж. Бодсон, художник, эбертист во II году и член Электорального клуба в III году
• 12 округ (секции Пантеона, Финистер, Ботанического сада, Обсерватории) - Ж. Моруа, секретарь секции Финистер при якобинской диктатуре, такой нищий, что вынужден был заниматься торговлей потерянными вещами{409}.
Из соображений конспирации агенты не должны были знать лично членов Директории и общались с ними через специального связного - Ж.Б. Дидье. Так, уже после ареста, на допросе, отвечая на вопрос, с кем он переписывался все эти дни, Моруа ответит, что не знал этого и пояснит: в районе 10 или 12 жерминаля неизвестный в гражданском передал ему запечатанный пакет, где были инструкции на восьми страницах и назначение на должность агента, скрепленное красной сургучной печатью, на которой Моруа разобрал слова «общественное спасение». Ему пришлись по душе принципы, на которых были основаны инструкции, и назначение он принял{410}. Агент восьмого округа Казен также показал на допросе, что узнал о плане Тайной директории только 12 жерминаля, в тот день, когда получил инструкции{411}. Пьеррон был назначен позже других, 8 флореаля, меньше чем за две недели до ареста бабувистов; его порекомендовал Буэн, до этого же представителя заговорщиков в десятом округе не было; документов, свидетельствующих о сколько-нибудь активной деятельности Пьеррона, до нас не дошло{412}. В то же время сам Буэн был давним другом Бабёфа, у которого, как мы помним, тот одно время квартировал; с Бодсоном вождя равных также связывали близкие отношения и переписка. Таким образом, в роли агентов могли выступать как «полноценные» сподвижники, единомышленники Гракха, так и люди, не являвшиеся таковыми ранее, и даже, можно сказать, случайные.
До нас дошли написанные Бабёфом инструкции для агентов. Их можно разделить на общие - циркуляры, рассылавшиеся по всем двенадцати округам, и частные - инструкции, адресованные какому- либо конкретному агенту и часто являющиеся ответами на его отчеты. Помимо прямого назначения эти документы выполняли и агитационную функцию: руководитель движения не забывал о важности внутренней пропаганды, описывая в каждом циркуляре успехи повстанцев и плачевное состояние властей{413}.
Судя по текстам общих инструкций, круг обязанностей агентов был весьма обширен. Агенты занимались сбором и передачей сведений об оружейных и продуктовых складах в своем округе, а также о специализации мастерских и взглядах занятых в них рабочих; они подыскивали обеспеченных патриотов, которых должны были уговорить приютить у себя «братьев из департаментов» и устроить складчину на революционные нужды; они составляли списки полицейских шпиков; они устраивали собрания, обсуждавшие политические вопросы в выгодном для заговорщиков ключе, организовывали написание, печать и расклейку антиправительственных сочинений, не забытая и о том, чтобы срывать агитки «сторонников роялизма и патрициата»{414}. Кроме того, бабувистским агентам, так же как и правительственным, полагалось ежедневно фиксировать в письменном виде состояние общественного мнения{415}. Через несколько дней к этому кругу обязанностей, и без того обширному, добавилось указание сообщать фамилии негоциантов - владельцев складов, а также наименование и количество товаров, которыми они обладают{416}. Затем Тайная директория потребовала списки с точными адресами врагов революции, а также канониров и способных к военному командованию патриотов{417}. Не удивительно, что агенты не справлялись со всеми этими обязанностями так быстро и хорошо, как того хотели руководители заговора. «Все, что сейчас мы особенно настоятельно вам рекомендуем, это ускорить доставку нам всякого рода сведений, затребованных нами от вас»{418}, - говорилось в циркуляре агентам от 18 апреля (29 жерминаля). «Ускорьте работу по доставке важнейших сведений, затребованных нами у вас»{419}, призывал циркуляр от 27 апреля (8 флореаля)». А 29 апреля вновь: «Доставьте нам все те сведения, которых вы нам еще не прислали»{420}.
Дополнительные трудности для агентов создавали перемены в политике Тайной директории. После того как правительство под страхом смерти запретило оппозиционные сборища, бабувистская верхушка приказала своим агентам с уличной агитации переключиться на формирование домашних клубов, а ораторов «перепрофилировать» в разносчиков газет по таким клубам{421}. Затем Тайная директория пересмотрела свое отношение к полицейскому легиону (подробнее о нем ниже), увидев в его неповиновении правительству хорошую возможность для начала выступления, и велела агентам привести патриотов своих округов в боевую готовность: было дано указание изготовить плакаты для повстанцев, причем текст на них оговаривался заранее{422}. Но прошел всего лишь день, и обстановка изменилась: полицейские не оправдали ожиданий, начало восстания отменилось, плакаты велели не изготовлять{423}. Через два дня вновь тревога: «Будьте готовы, граждане. Предупредите тех людей, которым вы больше всего доверяете. Держите начеку всех остальных. Подготовьте все плакаты: вы получили или получите надписи, которые надлежит наклеить на них. Равным образом вы получили или вскоре получите манифест восстания... Приступить к распространению манифеста следует только в тот час, который вам будет указан. Ждите этого часа, мы вам его назовем в нашем первом сообщении»{424}.