«ж» – имена существительные, обозначающие игровые фигуры;
«з» – имена существительные, обозначающие совокупности живых существ;
«и» – имена существительные, обозначающие части тела человека и животного (Нарушевич 1996: 4).
Все эти колебания, и не только они, отражены современной поэзией, которая вполне подтверждает высказывание Я. И. Гина, сформулированное им в результате подробного исследования связи грамматической одушевленности с олицетворением:
Совершенно ясно, что никаких формальных преград для грамматического одушевления быть не может – причина в организации плана содержания данной категории (Гин 2006: 50).
При этом поэтические эксперименты с категорией одушевленности указывают как на логику нормы, так и на логику отступлений от речевого стандарта.
Категория одушевленности в языковой игре
Рассмотрим один из многочисленных примеров – стихотворение Александра Левина «Мы грибоеды»:
В русском литературном языке слово грибоед имеет значение ‘жук, живущий в грибах и гнилой древесине и питающийся главным образом грибницей’ (Словарь современного русского литературного языка 1992: 335). Это значение известно далеко не всем носителям языка, о чем свидетельствует его отсутствие в словарях Ожегова и Шведовой, в словаре Ушакова и даже в словаре Даля. Интернет дает словарную ссылку только на Большую советскую энциклопедию. Однако в литературе это слово встречается, например, в таком тексте:
В старых грибах между трубчатым слоем и мясом шляпки всегда проделаны какие-то черные норки, овальные, вытянутые в ширину. Мне ни разу не удалось видеть в грибе самих грибоедов (Владимир Солоухин. «Третья охота»).
Прозрачная внутренняя форма слова делает его потенциально возможным для обозначения любых существ, которые едят грибы, в том числе и для людей.
Грамматический сдвиг от неодушевленности к одушевленности при назывании грибов соответствует типичным явлениям разговорного языка. Но, в отличие от узуса на границе нормы, в поэтическом тексте грамматическая метафора, связанная с категорией одушевленности, порождает нестандартные сочетания.
В стихотворении Левина омонимическая и паронимическая игра слов состоит в причудливом варьировании форм винительного падежа, совпадающих с формами то родительного, то именительного. Отчасти это варьирование связано с тем, что «грибы в народных представлениях занимают промежуточное положение между растениями и животными[271]; наделяются демоническими свойствами» (Белова 1995: 548)[272], отчасти с особенностью поэтического мира Левина: для этого мира типичны единство и взаимные трансформации органических и неорганических сущностей, что отражено заглавием первого сборника поэта – «Биомеханика», в состав которого включено это стихотворение.
271
Такое же промежуточное положение грибов отмечают и биологи: «Долгое время грибы относили к растениям, с которыми грибы сближает способность к неограниченному росту, наличие клеточной стенки и неспособность к передвижению. Из-за отсутствия хлорофилла грибы лишены присущей растениям способности к фотосинтезу и обладают характерным для животных гетеротрофным типом питания. Кроме того, грибы не способны к фагоцитозу, подобно животным, но они поглощают необходимые вещества через всю поверхность тела (адсорбированное питание), для чего у них имеется очень большая внешняя поверхность, что не характерно для животных. К признакам животных относятся, помимо гетеротрофности, отсутствие пластид, отложение гликогена в качестве запасающего вещества и наличие в клеточной стенке хитина (при отсутствии последнего у растений)» (Грибы: ru.wikipedia.org/wiki/).