Восприятие автомобилистами своих автомобилей (а также их деталей) как живых существ отражается в следующем примере:
у нас морозы суховатыедеревья стали суковатыеа снега нетунету ль да?неужто это навсегда?
пылят дороги под колёсамихрустят колёса под машинами
ах зря мы шин своих машинменяли на шипастых шин!
Александр Левин. «у нас морозы суховатые…» [301].
Грамматические аномалии, связанные с категорией одушевленности, возникают и под влиянием конструкций с отрицанием при измененном порядке слов, когда в результате инверсии перераспределяются синтаксические связи слов:
Пустившись в бурный пляс, себя невестки губят,Седой коронотряс их взглядом не голубит,Костей, летящих в глаз, цари не очень любят.
Михаил Крепс. «Царевна-лягушка» [302].
Иногда в отрицательной конструкции одушевляющий сдвиг бывает обусловлен синтаксической аномалией, объединяющей разные возможности глагольного управления при обозначении объекта:
Мы все кричали и смеялись,Карманные потомки бывших палачей,Когда с глазами красными, как галстук,Всей стаей славили врачей.<…>Теперь не то.Ложусь ли на диван, иду ль к начальству,в кассу,Или в потемках натыкаюсь на себя,Ты про небес теперь уже не вспомнишь,И вас теперь не скажешь тленом октября.
Владимир Кучерявкин. «Мы все кричали и смеялись…» [303].
Наиболее вероятно здесь предположить контаминацию выражений не вспомнишь небес и не вспомнишь про небеса. Обратим внимание и на смещенную референцию местоимений ты и вы: ты обращено к себе, а вы отнесено и к жертвам, и к обидчикам. Здесь же, в строке Всей стаей славили врачей глагол проявляет смысловую противоречивость одобрения и осуждения.
В некоторых случаях генитив отрицания не обозначен в тексте, но он имплицитно представлен фразеологическими связями глагола. Так, например, деепричастие щадя обычно употребляется именно с отрицанием, поэтому при чтении следующих строк с предикатом щадя возникает грамматическая неопределенность отнесения форм берез и пихт к родительному или винительному падежу:
Вменяется в обязанность умуРасти в длину, щадя берез и пихтЖивые дроби:выхватить емуЧисло естественней, чем рыбе пить.
Слава Лён. «Арифметические стихи» [304] ;
Верно, разная прихоть в одном получила себя —добывая победу короне изменой коронок,в направлении свана оркестры щадят перепонок,то же имя зовут, ту же лингву волнуют, рябя.
Андрей Поляков, Дмитрий Молчанов. «Неожиданный лебедь. Поплавский-аватара» [305].
Вероятно, в следующем контексте фоном (и фразеологическим основанием) грамматического сдвига в направлении одушевленности является выражение не забуду:
О жизнь моя! Ты подойди, давай же станем ближе,Словами и улыбками играя,Я позабуду всех на свете книжек,С тобой в своей ладони медленно сгорая.
Владимир Кучерявкин. «Порой листом упасть бы в лужу…» [306].
Вместе с тем при таком одушевлении книги предстают собеседниками субъекта речи.
Имплицитное отрицание представлено и в тексте Ивана Волкова:
«Мы с тобой, брат, мизантропыОт душевной простоты».«Если мы и недотёпы —То от жизни полноты!»
– Так с плохим поэтом ГошейПил плохой поэт Иван —Разве кто-нибудь хорошийВыпьет с ними хоть стакан?
Кто потерпит их капризов,Их нетрезвых номеров?Лишь плохой художник ПшизовИ плохой поэт Бугров!
Иван Волков. «Тест» [307].
Семантика отрицания проявляет себя как смежная с семантикой лишения, и когда грамматические связи слов в отрицательных конструкциях переносятся на тексты без показателя отрицания, возникает сдвиг, связанный с категорией одушевленности:
В шляпке седая мадам, и совсем не старухаНам подвела тонконогих, стройных коней.Словно теряет тополь воздушного пуха —Ходит природа тонкой печалью над ней.