Никакой иерархии школьных предметов. В сущности, предмет один: жизнь, реальность, рассматриваемая со всех точек зрения, во всем ее многообразии, начиная со школьного коллектива, с умения быть вместе, с понимания, как надо вместе жить и работать. В школе такого типа ребенок уже не "потребитель" культуры и других ценностей, он их "созидатель".
Это не пустые слова, а плоды раздумий, рождающиеся из знания школьной жизни, из борьбы - политической и в области культуры, из упорного труда и многолетнего опыта. Речь идет не о том, чтобы давать готовые рецепты, а о том, чтобы завоевывать новые позиции - выполнять иную, новую роль. Тут на учителя наваливается бессчетное количество проблем, и каждую из них приходится решать с нуля. Истинная постановка вопроса о школе может быть одна, а именно: школа "потребителей" мертва, и делать вид, будто она еще жива, бессмысленно; момент ее загнивания, разложения (а оно происходит на глазах у всех) отдалить невозможно; новая, живая школа может быть только школой для "творцов", где не будет деления на учеников и учителей, где будут просто люди.
"...Начинает давать себя знать потребность в универсальности, стремление к всестороннему развитию индивида", - говорил Карл Маркс ("Нищета философии")*.
______________
* См. К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 4, с. 160.
Правда, он говорил "начинает" много лет тому назад... Когда видишь что-нибудь первым, легко прослыть мечтателем-утопистом, ведь историческое время не совпадает с продолжительностью жизни человека, события не персики, созревают не строго в сезон. Маркс не был утопистом, он обладал мощным воображением.
Немалое воображение требуется еще и сегодня, чтобы заглянуть в завтрашний день школы, представить себе, как будут рушиться стены этого "почасового исправительного дома".
Так ведь без воображения нельзя поверить и в то, что мир будет становиться все более гуманным! Нынче в моде апокалипсис. Классы, господство которых клонится к закату, переживают этот свой закат как катастрофу всей Вселенной, гадая по экологическим картам так, как в тысячном году астрологи гадали по звездам.
Старики, как правило, эгоцентрики. Это понял еще Джакомо Леопарди, пессимист с широко открытыми глазами и живым умом, когда он комментировал одно письмо, переписывая его воскресным утром 1827 года в свой "Дзибальдоне". Письмо было старинным уже в ту пору, и автор его уже тогда сетовал на то, что "погода нынче не та, как прежде".
Давайте прочтем эти строки:
"Он глубоко убежден, что извечный порядок - смена времен года
- нарушен. В Италии все и вся жалуются, что демисезонов не стало,
границы времен года размыты; сомненья больше нет: зона холодов
ширится, наступает. Мне запомнилось, как мой отец говорил, что в
годы его молодости в Риме на пасху с утра все одевались
по-летнему. Нынче же в эту пору - к сведению тех, кто не хочет
кутаться, - лучше ходить в том, в чем ходил зимой, ни с одной
теплой вещью не расставаться". Магалотти, "Семейная переписка",
часть 1, письмо 28. Бельмонте, 9 февраля 1683 г. (Сто сорок лет
тому назад!) Если бы сторонники теории постепенного и
непрекращающегося поныне охлаждения земной коры, а с ними и
выдающийся ученый Паоли (в своих прекрасных и мудрых
"Исследованиях молекулярного движения твердых тел") располагали
данными или доказательствами, помимо сетований наших стариков,
утверждающих совершенно то же, что и Магалотти, и приводящих в
качестве довода тот же обычай, наблюдаемый в то же время года, они
бы никого своими выводами не удивили. Старый "laudator temporis
acti se puero" (лат. - "приверженец времени своей юности"), будучи
недоволен людьми, хочет убедить нас, что и природа в пору его
детства и отрочества была лучше, нежели потом. Причина ясна:
таковой она ему казалась, ибо холод докучал и давал о себе знать
ему смолоду неизмеримо меньше" и т.д. и т.п.
Если наловчиться, то можно брать уроки оптимизма даже у Джакомо Леопарди.
45
КОММЕНТАРИЙ
Новалис
Новалис, на которого я ссылался в первой главе, начал публиковать свои "Фрагменты" в 1798 году в возрасте двадцати шести лет. В первой антологии, озаглавленной "Blutenstaub" ("Цветочная пыльца"), есть следующая мысль: "Искусство писать книги еще не открыто. Но мы на пороге этого открытия. Такого рода фрагменты, как публикуемые ниже, - нечто вроде литературных семян; есть среди них, бесспорно, немало таких, которые всходов не дадут, но какое это имеет значение, если некоторые все-таки прорастут?" Приведенная мною в начале книги цитата о "Фантастике" взята из "Philosophische und andere Fragmente" ("Философских и других фрагментов") и в оригинале звучит так: "Hаtten wir auch eine Phantastik, wie eine Logik, so ware die Erfindungkunst erfunden".
От "Фрагментов" Новалиса расходятся лучи света во всех направлениях. В адрес лингвиста: "У каждого человека свой язык". Политического деятеля: "Экономично все то, что практично". ("Alles Praktische ist ekonomisch".) Психоаналитика: "Болезни надо рассматривать как безумие тела и отчасти как навязчивые идеи..."
Чистейший голос романтизма, мистик, исповедовавший "магический идеализм", Новалис умел понимать реальность, видеть ее проблемы, как мало кто из его современников. В его "Литературных фрагментах" можно прочесть следующее: "Всякая Поэзия вторгается в обыденность, в повседневность - и в этом она аналогична Сну, - чтобы обновлять нас, поддерживать в нас само ощущение жизни". Если мы хотим как следует понять эту мысль Новалиса, надо присовокупить ее к еще одной (которую я нигде, кроме как в "Reclam", Leipzig, не нахожу), определяющей поэтику романтизма как "искусство делать предмет странным и в то же время узнаваемым и притягательным". При ближайшем рассмотрении в этих двух фрагментах, видимо, можно обнаружить зародыш того понятия "остранения", которое в 20-е годы В.Шкловскому и другим советским исследователям формы представлялось основным моментом искусства.