– Ой, – сжался вдруг Митька. – Пойду отолью – уж больно приспичило.
Он тут же ускакал, держась за живот, а Ивану пришлось извиняться:
– Увы, мой младший приятель еще недостаточно воспитан.
– Ничего-ничего, – благодушно хохотнул Дюпре.
Но взгляд его – Иван это хорошо заметил – вдруг на миг вильнул в сторону уходившего Митрия. С чего бы художнику так интересоваться отроком? Или он тайный содомит?
Иван украдкой осмотрел закусочную. За крайним столом собралась компания зеленщиков или мелких торговцев, где бурно обсуждались цены на овощи и сыр, рядом, за средним столиком, сидели какие-то старики, у стены – еще трое мужчин, которых уж никак нельзя было принять за студентов – явно возраст не тот. Значит, если это шпик, ищут среди студентов. Уже ищут. Рене признался под пытками? Но почему тогда спрашивают только Прохора? А потому что он самый заметный – эх, как махал кулачищами, слепой заметит! Вот и приметили. Значит, это не Рене, просто случай. Если этот Дюпре и в самом деле – соглядатай…
Радостный, за стол уселся Митька. Улыбнулся довольно:
– Фу-у, думал – лопну! Теперь можно и вина попить, а, месье художник? Вы какими красками пишете, масляными или, может быть, киноварью?
– Давайте-ка лучше выпьем. Вы мне очень понравились, парни!
Ага! Не ответил на вопрос о красках. Никакой это не художник – шпик! Интересно, Митрий предупредил Прохора? Судя по довольной физиономии – предупредил. Теперь бы и самим уходить, только как избавиться от соглядатая?
– Значит, вы каждый вечер здесь? – поднимая бокал, уточнил Иван.
– Да-да, пусть этот рыжий парень приходит. Он не пожалеет, клянусь Пресвятой Девой! Да и вам, – художник неожиданно подмигнул, – кое-что перепадет!
– Да, – алчно улыбнулся Митрий. – Десяток-другой су нам бы не помешали!
– Су?! – насмешливо ухмыльнулся Дюпре. – Речь идет о ливрах, мои юные господа!
– О ливрах?! Ну надо же!
– Да-да! Кулачные бои – очень выгодное дело, знаете ли. И за хорошего бойца не жалко никаких сумм.
– Ну и повезло же нам, а, Жан?! – Митька хищно потер руки. – Вот уж не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Обязательно отыщем вашего рыжего, месье художник. Отыщем, чего бы нам это ни стоило. Только сразу предупреждаю – не забудьте об обещанных ливрах!
– Да-да, не забудьте, – озабоченно поддакнул Иван. – А то, знаете, есть такие, что поначалу обещают, а как доходит дело до расплаты…
– О, не беспокойтесь, я не из таких! – Художник горделиво выпятил грудь. – Если уж сказал – заплачу, так заплачу, можете не сомневаться! Только приведите мне кулачника.
– Уж постараемся… До скорой встречи, месье Дюпре. Было приятно познакомиться.
– До встречи… Вообще, мне очень нравится ваш настрой, парни!
Едва юноши вышли, как месье Дюпре пересел за столик к зеленщикам. Те сразу прекратили спор:
– Ну как? Что нового выведал?
– Этот рыжий верзила – точно студент. Парнишки обещали его сюда привести.
– Хм… Мало ли, чего они обещали. Ты сам-то как думаешь, приведут?
– Приведут, – осклабился Дюпре. – Или я плохо знаю людей. Видели бы вы их рожи, когда я упомянул о ливрах. Заметьте – только упомянул.
– Не знаешь, тот пойманный гугенот не заговорил?
– Нет. Умер под пытками.
– Жаль… Кто ж так пытал? Не иначе – братец Клотар?!
– Он… Что и говорить – перестарался. Уж останется теперь без половины жалованья, если вообще не выгонят.
– Не выгонят. Где еще такого палача найдут?
– Это верно…Эй, Ганье, кабатчик! А ну, тащи сюда вина. Да только не того пойла, что подавал студентам!
А парни – Иван, Митька и дожидавшийся их за углом Прохор – живо припустили домой. Было о чем подумать! Тем более что Прохор сообщил не очень-то радостную вещь – оказывается, на кафедрах интересовались сразу двое!
– Один, судя по одежке, гугенот, другой – аристократ, одетый как испанский гранд. Оба уже немолоды, с одинаковыми седыми бородками.
– Этого еще не хватало! – Иван с чувством сплюнул на мостовую. – Не понимаю только, с чего бы нами интересоваться гугенотам?
– Именно нами интересовались? – уточнил Митрий.
– Сказали – русскими. – Прохор скрипнул зубами. – Видать, Рене не выдержал, выдал.
– Так ты думаешь, его схватили?
– А иначе как объяснить?
– Да-а… дела…
– Бежать надо, ребята! Бежать! И так уже здесь засиделись.
Оба – и Иван, и Митрий – склонялись к тому, чтобы согласиться с Прохором. Бежать… Похоже, это оставалось теперь единственным выходом – ведь кольцо сжималось: фальшивый художник Дюпре интересовался Прохором, а двое – сразу двое незнакомцев – всеми тремя русскими. Значит, догадались… Значит, Рене… Или… Камилла? Нет, откуда она могла знать о Прохоре и Митьке? Ничего такого Иван ей не рассказывал.
Бежать! И – немедленно. Не хватало еще оказаться втянутыми в чужие дела – больно оно надо! Возвратиться на родину, коли уж на то пошло… Но – как? Не зная страны… Ведь Париж это еще не вся Франция. Жан-Поль! Вот кто должен помочь! В конце концов, и он приложил руку к этим событиям.
– Вернуться на свою родину? – почесав белесую шевелюру, переспросил нормандец. – Это не так просто устроить… понадобятся средства… Но – можно. А что случилось?
Друзья рассказали о встречах с Дюпре и о расспросах на кафедрах, чем вызвали озабоченность нормандца.
– Узнать о вас могли только через Рене! Значит, он схвачен. Черт… Ладно. – Жан-Поль улыбнулся. – Придумаем что-нибудь, главное, что вы все же не гугеноты. Однако меня очень тревожат эти расспросы на кафедрах. А ну, поподробнее – что за люди туда приходили?
– Прохор говорит – двое, – пояснил Митрий. – Оба с седыми бородками, только один гугенот, а другой вроде как из аристократов.
– С чего вы взяли, что один из них – гугенот?
– Одет как гугенот… А второй – как испанский гранд.
– Ах, одет… Одинаковый возраст, бородка… Гугеноты обычно одеваются в черное… как и испанские гранды. Это не один и тот же человек, часом, а?
– Не знаем, – честно признался Митька. – Сами-то мы их не видели, только со слов.
Иван в это время стоял у окна, с интересом рассматривая прохожих. Был тот самый восхитительный предвечерний час, «апре миди», когда еще не навалились сумерки, но полуденный зной уже спал и ласковое майское солнце спокойно улыбалось посреди мягкой лазури небес. Приятно было пройтись в такой час по узеньким парижским улицам, посидеть в многочисленных кабачках, выпив с друзьями пару-тройку бокалов вина, прогуляться по набережной, подставив лицо свежему ветерку, покормить птиц у Нотр-Дама. Сверху было хорошо видно, как Цветочная улица постепенно заполнялась народом – студентами, булочниками, зеленщиками, возвращающимися домой рыбаками. Кое-кто из кабатчиков уже выставил на небольшой площади столы и скамейки, тут же занятые гуляющими. Кто-то пел, кто-то кричал, размахивая шляпой, двое мальчишек, привлекая зевак, от души мутузили друг друга прямо посреди улицы.
– А ну, наддай ему, парень!
– Справа, справа заходи!
– Ставлю два су на того, что слева!
– Два су? Против моих трех, идет?
Иван и сам с интересом следил за драчунами, покуда вдруг не увидал рядом… человека в сером плаще! Тот самый? Или – нет? Показалось? Во всяком случае, стоило это проверить.
– Я сейчас, – бросил Иван друзьям и, схватив шляпу, бегом бросился к лестнице.
Когда он спустился на улицу, драчуны уже разошлись, к вящему огорчению столпившихся зрителей. «Серого» тоже нигде видно не было, может быть, и впрямь показалось.
Иван прошелся по улице, доброжелательно улыбаясь прохожим. Улочки кругом были старинные, узенькие, едва разойтись, в середине – глубокие, канавкой, по краям – выше. Когда-то ходить по высоким и сухим краям улиц считалось привилегией знатных и уважаемых людей, впрочем, и сейчас это правило исполнялось. Иван почтительно посторонился, сошел на середину, пропуская медленно бредущего старичка с палкой. Потом снова поднялся на край… И был нагло сбит каким-то нахалом.