- Да, мама... Сеньор адвокат говорил...
Долорес выпустила мальчика из рук и подошла ко мне.
- Сеньор Эспиноза! - схватила она меня за руку. - Я знала, что вы его найдете! Знала! Я никогда этого не забуду!
Я решил тут же воспользоваться обстановкой.
- У меня есть к вам просьба, прошу мне верить и послушаться моего совета, - сказал я многозначительно.
- Конечно, сеньор адвокат. Я хочу только, чтобы Марио вернулся домой.
- Вернется. Самое позднее завтра пополудни вы оба будете дома. А сейчас выслушайте меня спокойно и внимательно. Нам придется взять обратно обвинение против института Барта, а также отказаться от всяких надежд получить деньги, заработанные вашим бывшим мужем, Хозе Браго.
- Да, конечно, - сеньора де Лима кивнула головой, понимающе глядя мне в глаза.
Я понял, что Долорес приняла мои слова как маневр в борьбе с Боннаром, необходимый для безопасности Марио. Может быть, такой оборот дела был бы удобным, но наверняка - не очень честным.
- Не знаю, правильно ли вы оцениваете положение, - решил я подвести ее к тому, что она ошибается. - Я не принадлежу к категории людей легковерных, но должен вам сказать, что вы напрасно обвиняете своего брата во лжи и наивности. Хозе Браго действительно жив, хотя и не в том смысле, в каком мы привыкли это понимать. Живо не его тело, а его личность, его "я", словом то, что принято называть "душой". Впрочем, вам это лучше объяснит профессор Боннар...
- Я понимаю. Все понимаю, - поспешно заверила меня сеньора де Лима.
- Но, мама! Ты не веришь?! - Марио с упреком смотрел на мать.
- Верю, сынок, верю! Может, ты прав. Я еще не совсем понимаю, но... Раз сеньор адвокат говорит и ты тоже... и сеньорина Дали... Сеньор профессор позволил тебе вернуться домой, правда? - неожиданно переменила она тему.
- Но... я всегда мог вернуться. Тут другая причина, - мальчик послал мне вопросительный взгляд.
- Какая? Скажи мне, - в голосе Долорес я почувствовал беспокойство.
- Вы напрасно продолжаете подозревать профессора Боннара в дурных намерениях, - сказал я, чтобы предотвратить путаницу. - Профессор не заставлял Марио оставаться здесь. В присутствии сына нуждается Хозе Браго.
- Ах, Хозе... - Долорес кивнула, в отчаянии глядя на меня.
Я решил довести разговор до конца.
- Долгое отсутствие Марио может отрицательно сказаться на психическом состоянии Хозе Браго. Не так ли, профессор?
- Я вижу, вы отлично осведомлены или невероятно догадливы, - ответил ученый тоном, который, увы, не мог рассеять сомнений сеньоры де Лимы.
- Поэтому Марио, - продолжал я, - должен время от времени навещать своего отца.
- Да, мама, - взволнованно подхватил мальчик. - Я должен приезжать сюда! Я ему нужен!
- Конечно! Ты будешь навещать его, когда захочешь, - поспешила ответить Долорес, хотя было видно, что она не принимает ни одного слова всерьез. Я сама буду привозить тебя сюда. Но мы, наверное, мешаем сеньору профессору, - опять сменила она тему. - Быть может, нам уже пора... - она неуверенно посмотрела на меня.
Теперь мне предстояла самая сложная часть дела. Будет ли достаточно моего авторитета, чтобы убедить ее остаться на ночь в институте?
- Я думаю, нам пока незачем спешить... - начал я подготавливать почву. - Уже довольно поздно, а ночные поездки не из приятных... Сеньор профессор, у вас найдется для нас какая-нибудь комната?
Долорес с изумлением смотрела на меня.
- А может быть, мы не станем мешать профессору...
- А вы и не мешаете, - буркнул Боннар, что должно было, видно, означать приглашение.
- Почему вы хотите остаться здесь на ночь? - прошептала сеньора Долорес, умоляюще глядя на меня. - Мы же можем заночевать в "Каса гранде", если вы не хотите возвращаться ночью.
- Мы должны здесь остаться, чтобы выяснить все до конца. Это раз! А если говорить о "Каса гранде", то не знаю, согласится ли Марио... - я замолчал, вопросительно глядя на мальчика.
- Я туда не поеду! - поспешил на помощь Марио.
- Ну так можно заночевать у дяди! - не сдавалась Долорес.
- Я остаюсь здесь, - поспешно сказал Альберди. - А впрочем... я же говорил тебе, Долорес... Ты должна сама поговорить с Хозе.
- Да ты шутишь...
- Нет, Долорес. Этого хочет Хозе. Ему нельзя отказывать.
- Хозе требует этого разговора, - спокойно сказала молчавшая до сих пор Катарина.
Глаза Долорес были полны ужаса.
- Я пойду с тобой, мама, - мягко сказал Марио.
Она конвульсивно схватила его за руку.
- Будет лучше, если вы побеседуете без свидетелей, - твердо сказал Боннар.
- Я не пойду туда одна! - крикнула отчаянно Долорес, бледная как полотно.
- Ты не можешь ему отказать... - мягко сказал Альберди.
- Я... Я боюсь, - сдалась она.
- Эст! Ты пойдешь с ней. Так будет лучше, - решил Боннар.
Священник взял сестру под руку и повел ее к лестнице. Боннар молча следовал за ними.
Марио смотрел, как они поднимаются, и вдруг, когда их уже не было видно, помчался следом.
Мы остались с Катариной.
- Скажи честно, - я взял ее за руку. - Действительно ли Боннару можно полностью доверять?
- Абсолютно, - она освободила руку и уселась в кресло.
- Его взгляды по меньшей мере странны. Я слышал от де Лимы, что Браго симпатизировал коммунистам... Может быть, и Боннар... Все это довольно подозрительно...
- Глупости. Каждого имеющего радикальные взгляды люди типа да Сильвы готовы считать коммунистическим агентом. Ну а если даже он был бы коммунистом?
- Ну хорошо. Не в этом дело... Я в вашей политике не разбираюсь и разбираться не хочу. Скажи мне лучше, что это за история с дневником Браго?
- Неприятная история. Это работа твоей сеньоры Долорес: у нее остались первая повесть, несколько рассказов и дневник Хозе, который он вел некоторое время. Дневник был куда-то спрятан, но Долорес его нашла и, прочитав, сожгла. Она утверждает, что это был пасквиль на нее, но, по словам Хозе, только небольшие отрывки касались его жены. Она также уничтожила и его произведения, то ли желая отомстить, то ли просто потому, что не верила в их ценность. Быть может, определенную роль в этом сыграла ревность к сыну, который был влюблен в отца. Позже оказалось, что дневник она сожгла лишь после смерти Хозе, а до этого несколько лет прятала записки мужа, вероятно, преследуя какие-то свои, не известные нам цели.