- А говорят, что Браго - первооткрыватель, пионер...
- Не ехидничай. Основное у Браго - умение сливать воедино невероятную динамичность сюжета с поразительными по смелости формальными приемами. На первый взгляд поведение героев, интрига, да что там - вся постановка действия кажется противоречащей логике. А между тем мы тут имеем дело с абсолютной точностью замысла и глубоким философским содержанием. В этом умении показывать наиболее существенное Браго - мастер высшего класса. Однако это не значит, что, как и любой человек, творящий в определенных условиях и подверженный их воздействию, он не испытывал различных влияний, будь то сознательно или подсознательно. Но каким образом мог Шалаи повлиять на творчество Браго, умершего на несколько лет раньше, чем у нас вышла первая книга поэта, - непонятно!
- Быть может, он читал Шалаи в оригинале или даже в рукописи?
- Исключено! Браго не знал венгерского.
- Скажи, допускаешь ты возможность того, что Браго жив?
- Увы, это весьма сомнительно, хотя и наиболее удачно разъясняет все загадки. Прежде всего Боннар, насколько я его знаю...
- Как давно ты знаешь Боннара? - прервал я, не скрывая любопытства.
- О, давно. Я познакомилась с ним лет, наверное, семь или восемь назад через профессора Сиккарди, у которого я работала ассистенткой. Профессор поручил мне просмотреть полученные от Боннара рукописи и попросил высказать свое мнение. Это были образцы творчества Браго.
- Значит, ты его первооткрывательница?
- Скорее - первый критик, и к тому же суровый. Сейчас мне эти заметки кажутся смешными... В рецензии не было недостатка в выражениях типа: "автор проявляет эпический талант", "предвещает писателя с солидными данными"... Откровенно говоря, я чувствовала в нем недюжинный талант, но увлек он меня отнюдь не сразу. Именно в связи с этим отзывом я побывала в институте Барта у Боннара. Потом он давал мне и другие рукописи.
- Так, может быть, ты была знакома и с Браго?
- Да, - сказала она и умолкла, глядя на чашку с кофе, которую держала в руке.
- Ты никогда об этом не говорила... Это было там, в институте Барта?
Катарина кивнула.
- Когда ты видела его последний раз? - наседал я.
- О, весной 1978 года. Примерно за год до кончины.
- Как он в то время выглядел?
- Что говорить, не блестяще.
- А позже ты не пыталась его увидеть?
- Во время лечения Боннар запретил всякие посещения. Он только написал-мне... - она осеклась.
- Боннар?
- Нет, Браго. Писал, что чувствует себя лучше, очень сожалеет, что не может со мной увидеться, и надеется, что когда-нибудь мы еще поболтаем...
Мне почудилось, что я заметил в глазах Катарины слезы.
- Видно, это было не просто знакомство, - сказал я не особенно удачно.
Она неприязненно взглянула на меня.
- Чепуха. Мы не были знакомы и двух месяцев. Браго не покидал института. Между нами ничего не было.
- Прости. Я не хотел тебя обидеть. Я только ищу, за что бы зацепиться. Ты бываешь в институте Барта?
- Нет. После смерти Браго я встретилась с Боннаром лишь недавно, во время телевизионной передачи. Но это была мимолетная беседа. О творчестве Браго мы говорили с ним где-то в начале 1982 года. Тогда Боннар сказал, что у него есть рукописи Браго и он намерен заняться их публикацией. Он обещал позвонить мне или Сиккарди, но не позвонил. Возможно, забыл. А потом уж начали выходить книги...
- Во время встречи на телестудии он не приглашал тебя навестить его?
- Нет. Мы перебросились всего несколькими фразами, если не считать дискуссии перед камерами. Времени не было.
- Но ты могла бы его навестить под каким-нибудь предлогом?
Она внимательно посмотрела на меня.
- Если ты поклянешься, что не используешь меня в интриге, направленной против Браго...
- Клянусь, - поспешно сказал я. - Что до Боннара, то, надеюсь, тут тебя ничто не связывает?
- Не знаю, - сказала она после недолгого раздумья. - Прежде всего меня интересует истина...
- И я так думаю... Да! Еще одно: ты знаешь сына Браго?
- Однажды я видела его в клинике. Ему тогда было лет девять-десять. Теперь он, наверное, вырос... Он очень походил на отца.
Она задумалась и как-то потухла.
- Значит, он довольно часто бывал в институте?
- Этого я не знаю. Браго отзывался о мальчике очень тепло. Должно быть, он его любил.
- Может, мальчик знает что-нибудь о времени, предшествовавшем смерти?
- Возможно. Хорошо бы с ним поговорить.
- К тому же имеется и другой повод. Я хотел бы выяснить, есть ли сейчас контакт между ним и Боннаром. Если ты позволишь, я позвоню от тебя де Лиме? Мать мальчика поехала в деревню и должна была уже вернуться.
- Пожалуйста. Я уберу со стола.
Я сел за столик, пододвинул телефон и набрал номер. Почти тут же отозвался де Лима. Услышав мое имя, он даже вскрикнул от радости.
- Ах, это вы, сеньор адвокат?! Ну, наконец-то! Я звоню повсюду уже целый час и нигде не могу вас поймать. К сожалению, у нас возникли новые осложнения... Жена звонила из Пунто де Виста. Представьте себе, Марио опять сбежал...
- Как это опять? Он же должен быть у Альберди?
- Сегодня ночью его удалось поймать на дороге вблизи Пунто де Виста, когда он шел к священнику. Они с матерью остановились поесть в придорожном баре. Марио вышел умыться и... исчез. Он, безусловно, опять вернется в Пунто де Виста, и мы хотели просить вас о помощи.
- Не очень понимаю, что я могу сделать?
- Вопрос весьма деликатен. Я сказал жене, что вчера мы с вами откровенно беседовали и я вам полностью доверяю. Вам необходимо сейчас же поехать в Пунто де Виста. Мы очень вас просим... Разумеется, все расходы мы берем на себя. Жена ожидает вас в "Каса гранде", у сеньора да Сильвы. В трех километрах от деревни. Любой деревенский мальчишка покажет вам дорогу. Мы просим вас. Это очень срочно. Жена объяснит вам все лучше там, на месте. Так вы поедете?
Я не собирался создавать искусственные осложнения, тем более что уже был не на шутку заинтригован историей со смертью Браго, и согласился.
Положив трубку, я взглянул на Катарину, которая стояла в дверях, заинтересованная разговором.
- Ты сегодня очень занята? Я хочу предложить тебе прогулку.