— А верно, что он с вами ссорился?
— Преувеличение. Правда, у нас были довольно горячие, даже бурные споры. Но это касалось философских проблем. Ты же знаешь, что твой отец был, увы, неверующим… Расхождений у нас было множество! — Альберди остановился. — Это правда. Он был упрям! — сказал он словно про себя. — Упрям до конца…
— А мама его когда-нибудь любила?
Священник долго не отвечал.
— Вероятно, да. Иначе она не вышла бы за него замуж. И он ее любил… По-своему.
— А потом? Когда я был маленьким? Когда мама ушла…
— Я же тебе говорил, что не видел его в то время. Если хочешь знать, я всегда был против этого развода. И не только потому, что я — священник. Но не будем судить людей слишком строго. К тому же собственных родителей…
— Мама отца не любила! И даже ненавидела! — взорвался мальчик.
— Марио! Как ты можешь?! — воскликнул с упреком Альберди. — Если люди ссорятся, это не всегда значит, что они ненавидят друг друга.
— Я знаю, что говорю! Дело не в том, были ли у них скандалы… Это вообще не ругань… потому что отец не кричал. Да и мама, если и скажет порой что-нибудь со злости, так это вовсе не значит, что она обязательно так думает… Но то, что она отца не любила, это я знаю наверняка. У меня есть доказательства.
Скрипнул стул. Священник встал и подошел ближе к окну.
— Что ты, мальчик, можешь знать… — начал он, стараясь говорить как можно мягче. — Ты помнишь только то, что делалось у вас дома перед разводом. Позже — бракоразводный процесс… новая семья… А ведь прежде чем ты появился на свет, они любили друг друга… Лишь позже… Этот развод… Твои родители тяжко провинились… Не только перед богом, но и пред тобой, и пред собой… Ты спрашиваешь, кто был в этом виноват? Она или он? Оба! А кто меньше, кто больше? Можно ли это знать, Никто не проникал в чужую совесть… А даже если бы… Но ты, дитя, не суди своих родителей. Не надо. — Вы не то говорите! — прервал Марио. — Все не так. Я их не собираюсь судить. А если говорю, что у меня есть доказательства, значит они действительно есть. Вы говорите, что мама когда-то любила отца. Но разве можно презирать того, кого любишь?
— Презирать? Откуда ты это взял?
— Вы говорите, что мой отец был необычным человеком, что это можно было заметить даже в то время, когда он еще не был известен. Значит, вы это видели, чувствовали… Тогда почему же мама этого не видела, если она действительно его любила? Она даже не интересовалась тем, что он пишет. Не знаю, прочла ли она при жизни отца хоть что-нибудь им написанное до конца. Она просто считала, что это пустая трата времени. Только после его смерти, когда все стали о нем говорить, она изменила свое мнение.
— Не обижайся, дорогой мой, но ты еще слишком молод и смотришь на все немного упрощенно. Я, например, остерегся бы употреблять такое слово, как «презирала». Твоя мама не сумела заметить его таланта… Она просто не разбиралась в этом. И не удивительно — ведь большинство критиков, даже известных, тоже его не заметило!
— Но самый близкий человек — жена!
— Нет, мой дорогой. Это не так просто. Можно найти массу аналогичных примеров в истории — Сократ, Руссо, римский цезарь Клавдий… Кто знает, может быть, вблизи труднее разглядеть величие?.. Я сам, признаюсь совершенно откровенно, до смерти твоего отца не прочел ничего, абсолютно ничего из написанного им. Лишь когда он получил известность… Я тоже был слепцом.
— Но вы говорите, что уже тогда считали отца необычным…
— Да. Это правда. Твой отец при первой же встрече произвел на меня сильное впечатление. Но это не значит, что я сразу увидел в нем гения. По-разному необычен может быть человек.
— Вы нарочно говорите так, чтобы доказать мне, будто мама имела право не верить в талант отца. Но от неверия до абсолютного отрицания, пожалуй, далеко?.. Наверное, есть разница между этими понятиями? Если бы вы знали… — он замолчал и уселся на край кровати.