И служила основой основ нашей современной экономики. О ней также будет уместно упомянуть, раз уж мы завели разговор о Столпах.
Инопланетная сталь: легкая и тяжелая, тонкая и толстая, пластичная и несгибаемая… Из какой бы ее разновидности ни состояли найденные у подножия башен обломки, каждый из них мог принести человеку пользу. В мире бесчинствующего метафламма иного источника добычи железа нет и не предвидится. К тому же иносталь поразительно износостойкая и не нагревается на солнце, оставаясь при любых условиях одинаково холодной, как утренняя роса. А также не проводит электричество. Это делает ее на порядок менее травмоопасной, чем земные металлы, при работе с которыми человек может ненароком получить электростатический разряд и, угодив в «би-джи», лишиться пальца или кисти. Поэтому наш «Гольфстрим» и прочая современная техника практически целиком сделаны из столпового металла.
Его обработка ведется таким же иностальным инструментом, а опилки и стружки тщательно собираются и затем тоже идут в дело. Практически весь хлам, который отваливается от Столпов, находит сегодня применение. Вот почему возле каждого из них сформировалась сплоченная артель Стервятников. Ее вожак распоряжается всей иносталью, какая оторвалась или еще только оторвется с поверхности башни. За счет этого ребята и кормятся, обменивая собранный и отсортированный по качеству металл на воду, продукты и прочие радости жизни.
Наиболее ценной добычей артельщиков считаются, разумеется, Неутомимые Трудяги. Падают они со Столпов чрезвычайно редко и непредсказуемо и еще реже выставляются на продажу. Поэтому почти вся колесящая по Атлантике техника является собственностью той или иной артели. Исключение составляют лишь гигантские танкеры-водовозы и прочие бронекаты Владычицы Льдов, а также маленькие буксиры наемников-одиночек вроде меня и ныне покойного Пьяницы Ханя.
Мой прадед Иван был караванный проводник и одновременно непревзойденный клепальщик в деревеньке, расположенной у подножия Срединного хребта. В молодости он умудрился почти задарма выкупить Неутомимого Трудягу у вингорцев, которые нашли его возле одной из «ничейных» башен в глубине Азорских гор. Переправив ДБВ к себе в поселок, родоначальник будущей династии шкиперов всю жизнь втайне собирал свой «Гольфстрим». Прокатиться на нем ему посчастливилось лишь под старость лет. После чего его сорвиголова-сын Еремей сразу же завязал и с караванами, и с клепанием, переключившись на более выгодный бизнес – трансатлантические грузоперевозки. С тех самых пор мы – Проныры – только этим и занимаемся…
Столп Сенегальца Фаруха продолжал приближаться, буксир шел полным ходом по Нэрской равнине, а в лица нам дул бодрящий северный ветерок. Вчерашние треволнения остались в прошлом, и я уже предвкушал, как вскоре глотну старинного обжигающего виски. Воистину, райский напиток, ибо сделан он был еще в эпоху Чистого Пламени и при его же помощи. Отчего, видимо, и вобрал в себя силу древнего огня. Что ни говори, а тогда люди знали толк в горячительных напитках. Не то что нынешнее племя, пьющее по великим праздникам виноградное вино из теплиц Аркис-Капетинга, а в остальные дни – кислый фермерский кактусидр.
Мечты мечтами, однако не до конца унявшееся беспокойство изводило меня хуже надоедливой мухи. И потому я решил отправить Долорес в так называемый «птичий рейд», пока условия благоприятствовали. Да и она сама, сидя на марсовой площадке, мне об этом всячески намекала: слюнявила палец, следя за направлением ветра, и периодически поглядывала то на небо, то на раскладной дельтаплан, притороченный к передней стенке трейлера. Налетавшись в юности с сестрами на дельтаплане со склонов Кубинского плато, Малабонита так полюбила это развлечение, что сделала его своей неотъемлемой дозорной обязанностью. Естественно, когда я давал на полеты свое шкиперское добро.
Окликнув Мою Радость, я растопырил руки в стороны и указал на небо. В общем, дал понять, что не буду возражать, если она поднимется в воздух и глянет, что творится на горизонте, у Столпа. Моя Радость просияла до ушей, после чего проворно соскочила с мачты, перебралась на прицеп и, разложив дельтаплан, вскоре уже парила над нами, пристегнутая к «Гольфстриму» крепким и легким шелковым тросом. Я понемногу стравливал его, позволяя Долорес подняться повыше, и поглядывал за подаваемыми ею знаками. Она была рискованной девчонкой и порой увлекалась, уводя планер слишком высоко, но сегодня я не собирался препятствовать ей в этом. Пусть осмотрится хорошенько, может, и впрямь заметит что-нибудь любопытное.