Туда-то и метнулся Сандаварг, вовсе не собирающийся поддаваться на вражескую уловку. Он резко развернулся и, вращая кистенем, налетел на подкрадывающегося сзади пешего противника. Тот не растерялся, перебросил шпагу из правой руки в левую и вознамерился встретить врага финтом с последующей обводной контратакой в печень. И это гвардейцу непременно бы удалось, не ожидай Убби от него такой каверзы. Не закрытый щитом, правый бок Сандаварга казался уязвимым лишь на первый взгляд. Более того, он явно нарочно дразнил таким образом своих противников, дабы те, клюнув на приманку, подставлялись затем под его удары.
Желая достать крепыша эффектным выпадом, кабальеро не учел, с какой виртуозностью тот орудует своим пудовым кистенем. Фехтовальщик был быстр, но раскрученный железный шар оказался быстрее. Он шибанул аккурат в то место, откуда гвардеец собирался контратаковать, и поразил его, что называется, влет. Разве только угодил ему не в голову, а в плечо.
Хрустнула раздробленная кость. Кабальеро, выронив из сломанной руки шпагу, не устоял на ногах и упал. Не настигай Сандаварга всадники, он сразу добил бы противника. Но вместо этого северянин стрелой пронесся мимо него и, перепрыгнув через придавленного лошадью гвардейца, вновь повернулся лицом к преследователям. Кистень в его руке продолжал описывать круги, причем цепь его стала заметно длиннее, а ядро – стремительнее.
Разогнавшимся кабальеро пришлось спешно осаживать коней, дабы не затоптать раненых, за которыми спрятался Убби. Атака в три наскока, которой круглолицый со товарищи планировали его сокрушить, сорвалась. И даже хуже. Вынудив врага замешкаться, свирепый коротыш, не медля ни секунды, перешел в решительное контрнаступление.
Зловещее гудение кистеня, чьи шар и цепь чертили в воздухе один сплошной круг, было слышно даже сквозь брань, крики раненых и конское ржание. Которые стали еще громче после того, как Сандаварг обрушил свое оружие на оставшихся в седлах гвардейцев. Рапидо первого всадника получил по морде гирей и, рухнув на подкосившиеся передние ноги, перебросил седока через голову. Второй наездник нарвался на шипастый снаряд мгновением позже. Попытавшись уклониться, он припал к лошадиной гриве, но ядро все равно угодило ему точно в висок. При этом цепь захлестнула коню шею, и вращение кистеня прекратилось. Впрочем, длина цепи была не слишком велика, и она не опутала скакуна. Мотнув в испуге головой, он шарахнулся назад и сбросил с себя не успевшую сплестись железную петлю. Его мертвый хозяин, застряв ногой в стремени, мешком волочился за ним по земле. А Убби, прикрывшись щитом, сразу укоротил кистень, шустро намотав цепь обратно на предплечье.
Как сказал один древний поэт, описывая столь же древнюю битву: «Смешались в кучу кони, люди…». Скачущий последним, капитан наткнулся именно на такую кучу, разве что невеликую. И вместо того чтобы пустить в ход шпагу, был вынужден направить рапидо в объезд.
Северянин, однако, не спешил ему навстречу. Наоборот, предпочел держать круглолицего на дистанции и тоже припустил вокруг живой свалки, словно играя с ним в догонялки.
Сандаварг не просто убегал – попутно он добивал тех противников, какие еще подавали признаки жизни. Свалившийся с убитой лошади ему под ноги кабальеро успел подняться лишь на четвереньки, после чего получил по темечку кистенем и бездыханный распластался в пыли. Гвардеец, что был придавлен агонизирующим рапидо, высвободил наконец из-под него ногу, которая, к счастью, оказалась даже не сломанной. Впрочем, счастье это было для уцелевшего в падении всадника мимолетным. Он еще лежал на спине, подтягивая сбившийся сапог, как нависший над ним крепыш опустил нижнюю кромку щита прямо бедолаге на горло и перерубил то до самого позвоночника. После чего оглянулся на скачущего следом капитана и с нарочито показным куражом размозжил кистенем голову тому несчастному, кому до этого сломал руку.