Надо было в любом случае совместно принять решение, как поступить дальше. Он постучал "морзянку" еще раз – снова тишина. Третий! Что-то гулко заскрежетало противным звуком, словно стеклом проводят по металлу.
– Нам вместе надо решить, как выживать дальше, – отбил азбукой Морзе более сложную фразу Алексей.
– Вы, русские, уничтожили мир! – раздались с той стороны четкие стуки, чего-то тяжелого. Алексей только успевал расшифровывать звуки.
– Мы находились здесь с вами, – вполне резонно в ответ отправил сообщение Алексей.
– Ваше государство во всем виновато! – в еще более быстром темпе ответили.
– Ну, а мы то здесь причем? – стараясь сохранять самообладание ответил Алексей. Сейчас было необходимо чтобы эмоции остыли. Кто прав, а кто виноват они все равно не узнают никогда. Все погребено ядерным пеплом.
В ответ было лишь молчание.
– У меня там, под Москвой остались жена и две дочери. Я их больше никогда не увижу, – с мрачным видом принялся выстукивать командир.
– За что мне это? Мой сын… муж… мать… – принеслось в ответ, видимо, это была Саманта, и у неё не утихала истерика.
– Никто из нас не виноват. Когда сорятся политики, больнее всего приходится простому народу. Если подумать разумом, не вы, не я не виноваты в произошедшем. – Алексей выдал монолог, который занял много времени на отбивку азбукой "Морзе".
– Вы, русские, умелые пропагандисты. Я вам не верю! – нервно пробила в шлюз Саманта.
– Мы падаем, Саманта, падаем. Нет никакой разницы, кто прав, кто виноват, если мы погибнем. Но вместе мы можем придумать способы спастись.
За шлюзом послышалась возня. Круглый люк распахнулся. За ним находилось трое человек в скафандрах, но с откинутыми головными шлемами. Саманта плакала навзрыд стараясь не выпускать слезы в пространство, и с трудом уплывая в сторону. Диаметр межотсековой переборки позволял с великим напряжением пролезть сквозь него в облачении скафандра. Но снимать его сейчас было нельзя – уже совсем скоро станция уйдет в тень Земли, и космический холод будет медленно проникать внутрь станции.
Фрид, как сокращенно называли немца на станции, был очень хмур и держал в руке какую-то железяку. Второй американец, Тони угрожающе выставил большой нож на изготовку. Алексей развел руки в стороны, всем своим видом показывая мирные цели.
– Мы связаны единой судьбой, – вкрадчиво проговорил он по-английски.
– Коварство русских известно во всем мире! – сказал Тони.
– Да что вы, как дети малые! – вскипел Алексей. – Вы чешите всех под одну гребенку! В каждой нации есть свои хорошие и плохие, негодяи и меценаты, агрессоры и миротворцы. Мы медленно умираем, а вы играете в злых индейцев и доброго шерифа.
Алексей резко, насколько это можно в состоянии невесомости, выхватил железяку из руки Фрида и демонстративно положил её под ноги.
– Все! Хватит! Соберитесь! – командир экипажа решительно прошел внутрь отсека, несмотря на угрожающую позу Тони. – Где Хайдо?
– Мы его связали, – тихо ответил Фрид. – Он хотел…
Не успел немец договорить, как из соседнего модуля с криком вырвался японец, держа в руке нож. Его лицо исказила гримаса ярости.
– За императора! – прошипел на японском Хайдо.
Драться в условиях невесомости больше похоже на игру в бильярд. От твоего удара отлетает не только противник, но и ты сам силой своего удара задаешь себе траекторию сложного полета. Алексей не хотел сделать больно Хайдо. Уклонившись от не очень резких, из-за невесомости, тычков противника, он оттолкнувшись ногами от стены, пролетел за спину японца, дезориентировав его. В это время Саманта выхватила нож, а Фрид скрутил агрессивного подчиненного Микадо.
– Хайдо, успокойся! – крикнула Саманта.
– И вы все купились на его пропаганду, – яростно зашипел японец. – Его страна уничтожила мир.
– Гражданин страны не несет ответственность за действия руководства этой страны, – сказал Фрид. – Если бы было так, то СССР и Союзники после окончания Второй мировой войны поголовно вырезали нас, немцев и твою нацию, Хайдо.
– Он прав, – тяжело сказал Тони, убирая нож в клапан скафандра. – Да и не известно, кто начал эту ядерную бойню. Если и начал, то какие обстоятельства вынудили сделать это?
– В первую очередь мы люди, представители человечества, и только во вторую – граждане своих стран, – задумчиво поддержала разговор Саманта.
По лицу Хайдо все еще бегали гневные гримасы, но он как то обмяк.