Стрельцов двигал кольца туда и обратно, подбирал различные комбинации, а затем внимательно наблюдал за результатом. Образы, звуки и запахи вокруг становились то яснее, то снова размывались и искажались, растворяясь в пустоте. И изменения эти происходили очень быстро. За мгновение темное и монохромное изображение могло превратиться в кислотно-яркое марево, а тихий шепот смениться звонким набатом. Серафим проанализировал бесчисленное количество вариантов, пытаясь найти между ними связь и установить закономерность. В конце концов кропотливый труд принес результат: он определил то единственное положение колец, которое позволило вклиниться в обмен данными внутри Сознания. Теперь оставалось только нарушить этот процесс.
Серафим оказался один на один с коллективным разумом, ведь в своем текущем состоянии Гедеон был не в счет. Все происходящее представлялось ему в виде интересного образа. Большая круглая арена с гладким мраморным полом. Он стоял посреди полированной поверхности, на которой не было ничего, кроме отражения звездного неба. Звезд на нем оказалось необычайно много, гораздо больше, чем можно увидеть в реальности. Их света вполне хватало, чтобы осветить не только саму арену, но и окружающие ее трибуны. Они бесконечными рядами возносились куда-то вверх и терялись там в темноте. На ровных каменных скамьях сидели однотипные человеческие фигуры и о чем-то говорили между собой похожими друг на друга голосами.
Когда Серафим здесь появился, тысячи ртов одновременно замолкли. Тысячи пар глаз синхронно обратились к центру арены. Маленький человечек оказался под давлением бессчетного количества холодных взглядов на дне бескрайней пропасти древнего разума. Как насекомое перед лицом бездны. Но это насекомое даже и не думало сдаваться. Напротив, Серафим был как никогда уверен в своих силах, поэтому совершенно спокойно перенес последующую ментальную атаку. Со всех сторон на него обрушились потоки ругани, злобы и осуждения. Сознание пыталось сломить своего противника едкими словами и неудобной правдой, болезненными воспоминаниями и суровой критикой. Но массовое излияние негатива не смогло заставить Серафима колебаться. Стрельцов понимал, что это — лишь красочное представление, целью которого является быстрое подавление и уничтожение названного гостя. Поглощение его личности Сознание решило пропустить и сразу перешло к радикальным мерам.
Чтобы выстоять под натиском коллективного разума, Серафиму потребовалась всего одна якорная мысль. Его физическое тело подсоединилось к Гедеону при помощи одной руки. Вторая же сейчас прижимала к ядру мощную мину, способную пробить броню тяжелого шагающего танка, и ее таймер уже вел отсчет. Контакт с Сознанием имел обоюдный характер. Серафим не сомневался, что оно воспользовалось этим и тоже проникло в его голову, а значит знало и о бомбе. Ее мощности должно было хватить, чтобы расколоть синтетический кристалл. Насильно разорвать контакт Сознание не могло, ведь Стрельцов сразу же подорвал бы мину, но и брать его измором оказалось бессмысленно из-за таймера. Все моральное давление являлось для Серафима дутой и несущественной угрозой, а хранилище до сих пор было недоступно для зомбированных. У Сознания остался только один вариант избежать взрыва: поглотить его личность. Самый нежелательный вариант развития событий, ведь оно принимало настоящую ментальную бомбу, пытаясь защититься от бомбы физической.
Серафим придумал столь изощренный план, так как не верил, что разрушение ядра полностью уничтожит Сознание. Но наверняка этого не знал никто, даже оно само, поэтому идея с минированием и сработала. Зато Стрельцову было совершенно ясно, что придется раствориться в Сознании и полностью потерять себя, чтобы ему навредить изнутри. Или, проще говоря, умереть. Сейчас процесс поглощения уже шел сам собой без возможности отката или остановки. Серафим не видел смысла в том, чтобы губить вместе с собой и искусственный интеллект. Убедившись в устойчивости соединения с Сознанием, он обрубил связь с телом, пока его товарищ тоже не оказался захвачен.
Гедеон, полностью ушедший в работу, даже не видел, что его контейнер стал разрушаться из-за сильного перегрева почти сразу после начала «взлома» ядра. Но Серафим сохранил малую толику восприятия реального мира и заранее заметил опасность. Он запустил процесс переноса искусственного интеллекта в память комплексного кристалла, чтобы тот в любом случае мог продолжать выполнять свои функции, пусть и со сниженной эффективностью. К моменту, когда Сознание стало поглощать Стрельцова, Гедеон уже полностью находился в новом вместилище, хотя сам это заметил только в последний момент.