До выхода оставалось уже совсем недалеко, когда корабль сотряс сильнейший удар — результат жесткой посадки. Коридор сильно наклонился, а протянутые по его обеим сторонам силовые кабели сорвались со своих креплений и перегородили проход. Из-за огромного сечения их было трудно сдвинуть даже симбионту, поэтому Гедеону пришлось последнюю часть пути ползти через образованный ими причудливый лабиринт. Тем не менее ему довольно быстро удалось преодолеть препятствия и добраться до комнаты стабилизатора системы внешнего питания. В одной из стен была череда неровных отверстий, через которые виднелось небо Нью-Терры.
Огромный тяжелый корабль рухнул, не успев полностью выпустить опоры, из-за чего глубоко зарылся в грунт и сильно накренился. Он оставил за собой на поверхности планеты глубокий и длинный рубец, весь заполненный огнем. В противоположность земле внизу, сейчас напоминающей филиал преисподней, над горизонтом разгорался невероятно красивый золотисто-зеленый восход. Гедеон долго любовался этим видом, пока не заметил, что чуть ниже его товарищи расположились внутри небольшого углубления в обшивке и тоже смотрели на небо. Он начал спускаться, но несколько медлил, ведь еще не решил, что сказать остальным. В конце концов топтание на месте закончилось, когда Гедеона заметил Фридрих.
— Эй, дружище, мы здесь! Спускайся к нам! — стальная ручища андроида замахала в приглашающем жесте.
— Рад, что ты выбрался, командир, — широко улыбнулся Алтер.
— А где Гедеон? С ним же все в порядке? — забеспокоился Айзек.
Квад обрабатывал раны Марка и, не дожидаясь ответа, вернулся к этому занятию. Сам же Ален, распластавшийся на обшивке, выглядел, как выжатый лимон.
— Спасибо тебе и Гедеону. Не знаю, что вы сделали, но очень вовремя. Зомбированные нас крепко прижали и скоро бы задавили числом. А потом будто кто-то щелкнул переключателем, и они все разом застыли, постояли так пару секунд и начали месить друг друга. Да еще и с такой яростью. И о нас совсем забыли.
Гедеон продолжал молчать. Конечно, ему было приятно, что остальные переживают и за его судьбу. Но как им рассказать правду о Серафиме? И Гедеон, сбитый с толку последними событиями, не нашел ничего лучше, кроме как выложить все в лоб, за что чуть не поплатился.
— Его больше нет, ребята. Здесь остался только я.
Не поняв смысл этих слов, все напряглись и приготовились к худшему, а Айзек даже выхватил из кобуры свой револьвер. Но Гедеон успел их остановить, демонстративно подняв руки вверх.
— Стойте, стойте. Я — это Гедеон. Тот самый нагловатый, но очень классный искусственный интеллект.
— Ладно, допустим, — Фридрих немного расслабился, и его примеру последовали остальные. — Но тогда то, что ты сказал про Серафима?
— Простите.
Гедеон опустил голову и больше ничего не мог из себя выдавить.
— Зная Серафима, сомневаюсь, что ты мог бы повлиять на его решения, — попытался успокоить товарища Фридрих.
— Что там произошло? — сухо спросил Марк после небольшой паузы.
Гедеон немного пришел в себя от слов Оссбергера и был готов продолжать разговор. Он пока не мог понять причины, но в новом теле ощущал себя как-то необычно и не всегда справлялся с возникающими состояниями.
— Я расскажу все, что успел увидеть. Только не прострелите мне голову, хорошо?
Гедеон опустил все малозначительные детали, поэтому смог поведать их с Серафимом историю очень быстро. Далее он поделился своими соображениями о том, что произошло после его принудительной перезагрузки. У всех остальных услышанное вызвало странную смесь чувств. Самопожертвование командира и доброго друга их очень опечалило, но при этом зарядило и новой надеждой, и желанием успеть сделать еще что-нибудь полезное за свою короткую жизнь.
Глядя на происходящее у подножия упавшего корабля, становилось очевидно, что Серафиму удалось разделить Сознание на множество частей, которые или принялись уничтожать друг друга, или разбежались как можно дальше от разрушенного ядра и затаились. В любом случае до людей в глобальном смысле никому из них пока не было дела. Конечно, такой исход нельзя назвать полной победой, но это стало первым шагом на пути к ней. Шагом, который стоил очень много во всех смыслах.
С тех пор, как на поверхность Нью-Терры упал новый космический гигант, прошло уже много недель, но осколки Сознания так и не смогли стать новой ментальной чумой для человечества. Уничтоженное ядро было уникальным по мощности генератором излучения, да и данные о создании псионных бомб хранились только в нем. Решив таким образом обезопасить секрет своего главного оружия, Сознание в итоге оставило собственных «потомков» вообще без него. А люди в основной массе оказались слишком устойчивыми, чтобы поддаться серьезно ослабевшему псионному воздействию и весьма прямолинейным идеям осколков. Исходное Сознание действовало более гибко, умея найти индивидуальный подход к каждому.