Давление покинуло ее горло.
— Себастьян! Дай ей уйти.
Себастьян швырнул ее через перила балкона. Она стала стремительно падать вниз. Деревья приближались к ней. Ее крылья распахнулись, но земля приближалась слишком быстро. Одри врезалась в дерево. Ветки ломались под ней, пока она падала с ветки на ветку, ее крылья стали разорванным саваном вокруг нее, а затем земля ударила ее, и все стихло.
Одри с трудом поднялась на ноги. Ее колени дрожали. Пронзительная, острая боль охватила ее ребра.
Далеко наверху, на горе, возвышался замок. Когда они впервые приблизились к замку, их виверна приземлилась к северу от него. Судя по солнцу, Одри оказалась на западе. Добраться до виверны было ее единственной надеждой.
Ей нужно было двигаться. Она должна найти мальчиков и Гастона, а потом спасти Кальдара.
Одри вытерла кровь с лица и направилась на север.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
КАЛЬДАР сидел на стуле к которому были привязаны его руки и ноги. И как бы он не старался, он не мог расслабить веревки ни на дюйм.
Комната была тускло освещена, но он видел Хелену д'Амри совершенно отчетливо. Она подошла к нему со шприцем в руке. Холодная влажная марля коснулась его руки, затем он почувствовал укол иглы и увидел, как шприц наполняется красным.
— Ты проморгала рассеиватели, — сказал он.
— Дело перестало касаться рассеивателей в тот момент, когда я узнала, что ты в этом замешан. — Хелена осмотрела шприц и впрыснула немного его крови в длинную пробирку.
Это почему это? Вопрос вертелся на кончике его языка, но он не будет спрашивать. Это доставило бы ей удовольствие.
Хелена открыла пузырек, постучала его о край пробирки, позволив нескольким гранулам белого порошка упасть в кровь, и осторожно встряхнула пробирку. Она повернулась к столу, вставила пробирку в деревянный держатель и села рядом с ним, положив руки на спинку стула.
— Моя мать глупа, — сказала Хелена. — У нее не хватает мозгов ни для бизнеса, ни для службы. Она не занимается наукой или искусством. Она просто есть, и мой отец считает, что мир от этого лучше. Мне никогда они не нравились. Но я всегда смотрела на дядю снизу вверх.
— На Паука, — сказал Кальдар.
Хелена кивнула.
— Он великий человек. Он посвятил меня в смысл самоотверженности. Он научил меня дисциплине. Чести. Он не хотел, чтобы я стала членом «Руки». На самом деле, он внес меня в черный список. — Она улыбнулась. — Он сказал, что это трудная жизнь. Он хотел, чтобы я пошла другим путем. Я пыталась, но не сильно. Поскольку он не позволил мне присоединиться к «Руке», я пересекла океан и стала Гончей.
— Ну и чего ты так заморочилась?
— Потому что это мое призвание. Жизнь должна быть прожита ради блага других, а не ради эгоистичной погони за удовольствиями, дарованными человеку случайностью рождения. Рождение с родословной несет определенные обязанности. У всех нас есть долг перед нашим именем и перед нашей страной.
— Как очаровательно, — сказал Кальдар. — Ты обычно говоришь это себе до или после того, как убиваешь беспомощных людей?
— Я Гончая Золотого трона. Я не убиваю беспомощных. Мне за них не платят. Мои оппоненты, как правило, высококвалифицированные специалисты.
— Такие как Алекс Каллахан, мастер боя, который был настолько высококвалифицированным, что едва мог вспомнить собственное имя?
— Необходимая жертва. Он был человеческим мусором, и время от времени мусор нужно выносить. Ты действительно влюблен в его сестру?
— Да.
— Ты считаешь, что эта любовь взаимна?
— Да.
— А что насчёт твоей кузины? Она тоже любит тебя, да?
Он не ответил.
— К сожалению, она сбежала. Если бы я знала, что она в замке, все пошло бы по-другому сценарию.
— Так чего же ты хочешь? — Кальдар наконец-то спросил это.
— Мой дядя прикован к инвалидному креслу. Я хочу вытащить его оттуда.
— Твой дядя гребаный ублюдок, кто мучает беззащитных женщин и убивает детей. Он заслужил все это.
Хелена снова улыбнулась. Ее голос был приятным, почти счастливым.
— Мой дядя пэр королевства. А ты никчемная личинка, не годная даже для того, чтобы быть раздавленной его ботинком.
Кальдар проговорил сквозь стиснутые зубы:
— Когда выберусь отсюда, я убью его и отправлю тебе его голову.
— Я читала дневник твоего деда, — сказала Хелена. — Я знаю все о Капсуле, которую он изобрел. Удивительное устройство, не так ли? Настолько мощное, что пока в теле остается хоть капля жизни, она будет его регенерировать.
— Капсула сгорела, — сказал он, не в силах скрыть радость в голосе. — Я был там. — Они сожгли ее, чтобы она ни за что не досталась Пауку. Он не сожалел о ее потере.