— Ну, это мы узнаем через пару часов, верно?
— Верно. Кем бы ни был этот взломщик, я не могу дождаться встречи с ним.
Гастон рассмеялся.
— Помни, ты работаешь на «Зеркало», дядя.
— Я помню. Тем не менее, возможности интригуют. Я уверен, что мы с этим парнем могли бы найти общий язык.
Голоса смолкли.
Джек пошевелился в своем маленьком пространстве, вздохнул и свернулся калачиком. Два часа. Он мог проспать два часа.
ПРОШЛО больше трех часов, прежде чем виверна стала спускаться, и еще пятнадцать минут или около того, прежде чем они приземлились. Джек сидел молча, пока Кальдар вылезал наружу, переодевался и давал последние указания Гастону. Наконец в кабине раздался глухой стук — это кулак Гастона ударил по дереву и плетенке.
— Вставайте, дамы. Он ушел. Я принесу немного воды и приготовлю еду для виверны. Помочитесь, разомните ноги, делайте все, что вам нужно. И держитесь подальше от границы. Мы очень близко.
Джек посмотрел на Джорджа. Они были так близко к границе. Они не были в Сломанном почти три года, с тех пор как в последний раз навещали бабушку, и никогда не бывали в Калифорнии.
Ранний утренний свет сиял впереди, просачиваясь сквозь лобовое стекло кабины. Джек перепрыгнул через ящик, толкнул плетеную дверь и остановился. В нескольких шагах впереди земля уходила вниз отвесным утесом, а за ним до самого горизонта простирался бескрайний голубой океан, сияя серебром. Порыв ветра вырвался из-под скалы и ударил ему в лицо. Тысячи запахов взорвались вокруг Джека: запах сосновой смолы и эвкалипта; аромат маленьких голубых цветов, прячущихся между скалами; отдаленный запах чаек, кричащих над головой; соли; мокрого песка; чистой и слегка горьковатой океанской воды; морских водорослей; и, как запоздалая мысль, слабый аромат копченой рыбы, приправленный бризом.
Какое-то мгновение Джек не мог осознать всего этого, затем он спрыгнул, широко раскинул руки, как крылья, и помчался вниз по почти вертикальному склону к волнам внизу.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
РЕАБИЛИТАЦИОННЫЙ центр «Розовый утес» кроме как шикарный больше никак не назовешь, размышлял Кальдар, проходя через стеклянную дверь в фойе. Огромные окна окрашивали кремовые, бледно-персиковые стены прямоугольниками золотистого солнечного света. Пол был выложен коричневой мраморной плиткой, отполированной до зеркального блеска, и когда он шел по ней к мраморной стойке, его шаги отдавались крошечным эхом в вестибюле. Обычно он предпочитал обувь, которая не издавала ни звука, но комплект одежды Сломанного нужно было достать быстро, и у него не было большого выбора. Он чувствовал себя подкованной лошадью: цок-цок-цок.
В зеркальной стене за спиной секретарши он увидел свое отражение: на нем был темно-серый костюм, белая рубашка, такая накрахмаленная, что он почти боялся, как бы сложенный воротничок не поцарапал его шею и не потекла бы кровь, и проклятые черные туфли. Его темные волосы были зачесаны назад. Он побрился, подровнял брови и побрызгал кожу одеколоном. От него пахло дорогой одеждой, он издавал шум при ходьбе и излучал достаточно уверенности, чтобы выиграть дюжину осад.
Белокурая секретарша за стойкой улыбнулась ему.
— Могу ли я вам чем-нибудь помочь, сэр?
— Меня зовут Джонатан Берман. — Он протянул визитную карточку. Она взяла ее и секунду изучала. Серебристый курсив пересекал темно-синюю карточку, сделанную из лучшей бумаги, которую только можно было купить. На ней значилось: СМЕНА ПАРАДИГМЫ. Ниже было напечатано его имя, а под ним фальшивый адрес в Лос-Анджелесе.
— Доброе утро, мистер Берман.
Кальдар кивнул. Удивительно, как работает Сломанный: существуют столько различных форм идентификации, но стоит только вручить кому-либо визитную карточку, как они забывают попросить у вас водительские права. У него были визитные карточки на двадцать различных имен, по одному на каждый регион страны. Каждая несла что-то свое. На этой были написаны деньги, уверенность и успех, и, судя по ее еще более широкой улыбке, этот факт не остался незамеченным секретаршей.
— Чем я могу вам помочь, мистер Берман?