Хелена взмахнула пальцами. Сома и Киллиан побежали по дороге вслед за Каллаханом. В два вздоха ищейки догнали бегущего человека. Киллиан врезался в наркомана, прижав Каллахана к земле. Ногти Эджера впились в руки Киллиана и соскользнули, не причинив ему вреда. Киллиан был одним из ее более продвинутых ищеек: его кожа была толстой, как кожа животного. Вдвоем, они с Сомой, оторвали Каллахана от земли и понесли назад.
— Пригвоздите его к дереву, — приказала Хелена.
Двое ищеек рывком подняли Эджера. Себастьян вытащил два кинжала из ножен на поясе и вонзил оба в плечи мужчины, прямо под ключицей. Каллахан закричал, пригвожденный к дубу, как насекомое.
Хелена подошла к нему, держа в руке нож. Это было превосходное лезвие, острое как бритва и прочное, как и все ее инструменты, человеческие или нет. Она провела им по торсу Эджера. Лезвие едва коснулось бледной плоти, но его острый, как бритва кончик, прочертил яркую красную линию на коже мужчины.
— На помощь! — закричал Алекс. — На помощь! Помогите!
Нож сверкнул раз, другой. Так она обычно рисовала у себя в кабинете: быстрые мазки ярко-красной краски по белому холсту.
Алекс закричал и согнулся, но ножи крепко держали его.
— Предательство покупается с агонией. Когда ты предаешь своих партнеров, особенно если эти партнеры твоя семья, ты должен делать это только после долгих страданий. Плоть слаба. Когда боль становится слишком сильной, большинство людей ломаются. Чем сильнее предательство, тем страшнее боль, которую будет испытывать пленник.
Хелена воткнула острие ножа в первый же надрез, который сделала, зацепила кожу и резким движением сдернула ее вниз. Алекс издал отчаянный, полный боли вопль. Красные мускулы блестели на его обнаженной груди. Она всегда была отличным скиннером.
— Не волнуйся. Я позабочусь о том, чтобы боль, которую ты испытываешь, была равносильна твоему предательству. — Хелена подняла левую руку, все еще в мягкой коричневой перчатке. — Солью.
Флакон с солью был вложен в ее пальцы.
— Ну вот. А теперь давай поговорим о твоей сестре.
ДЖЕК выглянул в окно. Снаружи, на город под названием Олимпия в Сломанном просеивался серый дождик. Они находились в штате Вашингтон, который был похож на провинцию, но был больше размером. Кальдар угнал еще одну машину — синюю, пахнущую каким-то горьким запахом фальшивой сосны, и на этот раз Джек занял переднее сиденье. Вид из окна был мокрый и унылый.
— Здесь когда-нибудь светит солнце?
— Иногда, — ответил Кальдар. — Если подождать несколько часов и прищуриться как следует.
Джордж заерзал на заднем сиденье. На обоих мальчиках были простые коричневые рубашки и свободные брюки. Они все еще не выглядели так, будто принадлежат Сломанному, но, по крайней мере, это было лучше, чем воздушная рубашка Джорджа с оборками, решил Джек.
У него ныл бок. Он осторожно потер ушибленные ребра. Гастон был не слишком рад узнать, что они вдвоем отправились в Сломанный и попали в лапы Кальдара. Были произнесены такие слова, как «дебилы», «избалованные дитятки» и «выставили меня полным идиотом». А потом слова превратились в удары. Честно говоря, он начал первым, подумал Джек. А все из-за большого количества детских обзываний, которые надо было вынести. Они с Джорджем составили пару в сопротивлении с Гастоном, но тот был силен, как бык. И все же он все же победил. Теперь все было в порядке. Они заключили мир. Ему просто надо быть осторожным с ребрами в течение пары дней.
Джек оставил котенка с Гастоном. Им потребовалось несколько часов, чтобы долететь до Вашингтона, и они провели ночь в Грани. Пока они не вернулись в Сломанный, Джек носил котенка в корзине, которую нашел в кабине виверны. Котик пил, но не ел. Обычно это был плохой знак.
Гастон о нем позаботится. Он остался, чтобы присмотреть за виверной, и пообещал, что проверит малыша. Конечно, он так и сделает.
— Куда мы едем? — спросил Джордж.
— Мы ищем благотворительный магазин. Сойдет все, что угодно. «Добрая Воля», «Армия Спасения»…
— Армия спасения? — Джек оживился. — Крестоносцы?
— Нет, не та Армия спасения, — сказал Кальдар. — Магазин подержанной одежды.
— Что за магазин такой?
— Ты слишком долго был богат. — Вор вздохнул. — А Роза занимается благотворительностью?