Да и мамины разговоры по телефону она поневоле слушала – та мило ворковала с кем-то, обещая «подарить небо в алмазах очень скоро, как в тот раз». Стася прекрасно понимала, что это точно не отец – тот, как вол пахал в своём офисе, и на болтовню времени у него не было. Мама и раньше изменяла, но очень редко, а сейчас…
Всё это прекрасно знала и понимала Стася, и даже удивлялась, а иногда и ужасалась тому, что сам факт измены матери ей совершенно безразличен.
Заткнув пробкой слив, Стася пустила горячую воду. Полванны набралось быстро и, вооружившись шампунем и мочалкой, девушка принялась тщательно полоскать отчаянно пищащего Коврика в мыльной воде.
Закончив, Стася, начисто вытерев котёнка, поставила его перед миской с молоком. Коврик жадно набросился на еду, а Стася, поглаживая новоиспечённого питомца, отстранённо смотрела куда-то сквозь пол.
И тут на душе девушки стало так погано и мерзко, что захотелось выть. Мысли, одна темнее другой, заполнили её голову без остатка. Стасе стало невыносимо находиться тут, в этих стенах, должных быть домом, а не карцером.
– Вот, здесь твой туалет, – ткнув котёнка носом в только что купленный лоток, сказала она. – Только попробуй нагадить мимо – за уши оттаскаю.
Котёнок обиженно мяукнул.
– Мы друг друга поняли, – Стася быстро вскочила, схватила спортивную сумку и нацепила кроссовки. Хлопнув дверью, она бегом спустилась по лестнице и, пробежав мимо консьержки, выбежала на улицу.
Оглянувшись, Стася решительно направилась на проспект – оттуда легче всего было добраться до офиса отца…
***
Ясенев-старший не помнил, когда последний раз смотрел на себя в зеркало. А если бы посмотрел, то поневоле ужаснулся – от того ухоженного и бритого, одетого с иголочки дельца почти не осталось и следа. Только властный и злой взгляд голубых, покрасневших от недосыпа глаз остался прежним, стали и силы в нём не убавилось ни на йоту. В остальном же Ясенев-старший – опухший от бессонницы и виски, заросший щетиной и помятый – являл собой плачевное зрелище. Вся его фигура словно сжалась под тяжким грузом бесконечной усталости. И тому была веская причина.
В конце ноября доходы его бизнеса начали падать, активы обесценивались. Таковы были последствия грамотно спланированной махинации конкурентов. Детище Игоря Степановича, его дело жизни, что он холил и лелеял, начало разваливаться.
Ясенев-старший никогда не чурался тяжелой и грязной работы – в бизнесе по-иному никак. Он и раньше мог просиживать в офисе дни напролёт, выгадывая и высчитывая, как увеличить свою прибыль, находил хитрые лазейки и просчитывал свои ходы наперёд, как опытный шахматист. Но сейчас он в офисе жил, в судорожных попытках стараясь найти выход из западни. Но цейтнот13 давил на горло – времени почти не было.
Он словно выпал из жизни за эти недели, не видя никого и ничего вокруг, кроме сводок, отчётов и огромных счетов, приносимых ему секретаршей.
Он пил не переставая, и единственные люди, которых он видел – это его бывший коллега по бизнесу, а ныне личный юрист Древников, охранник на пропускном пункте, и секретарша Верочка. Собственно, Верочка Игорю Степановичу служила не только как секретарь – с помощью её округлых и упругих форм он, время от времени, снимал накатывающий чудовищный стресс на раскладном диване.
Дни смешались с ночами в сплошную коловерть – Ясенев не видел и не слышал творящегося вокруг, полностью погруженный в попытки предотвратить катастрофу. И когда по телефону секретарша сообщила, что к нему пришла его дочь, он поначалу даже не понял, о чём речь.
– Да, конечно, пускай заходит, – Помотав тяжелой от недосыпа головой, быстро ответил Ясенев-старший, принявшись массировать виски пальцами. Он рассеяно оглядел заваленный бумагой стол и пол кабинета, переполненную пепельницу, початую бутылку виски…
В дверь постучали.
– Войдите, – с непривычки хрипло сказал Игорь Степанович.
– Привет, пап, – в кабинет, оглядываясь, вошла Стася. На работе у отца она была всего пару раз, а потому внимательно разглядывала кабинет.
– Да, привет, – массируя набухшие веки пальцами правой руки, Ясенев-старший махнул рукой. – Присаживайся.
Стася осторожно села на стул.
– Ты чай-кофе будешь? – делано бодро спросил Ясенев-старший. – Вот, фруктов целая ваза – угощайся.
– Нет, пап, спасибо, – Стася отрицательно покачала головой.
– Ты извини, у меня тут бардак… – Игорь Степанович рассеянным взглядом окинул кабинет. – И вид у меня, наверняка, не самый лучший…
– Пап, что с тобой?
– Краше в гроб кладут, а? – Ясенев-старший горько усмехнулся. – Извини, что в таком виде – у папы завал, – Он обвёл рукой окружающее пространство. – Не переживай, временные трудности…
13
Цейтнот – в партии в шахматах, шашках или иных настольных играх – недостаток времени для обдумывания ходов, которое в официальных соревнованиях регламентируется.